Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Будет сделано! — Шапошников взял со стола свою папку и направился к двери.
— Не успел Сталин выпить стакан чаю, как прибыл Василевский.
— Что с генералом Ерёменко, как он себя чувствует? — спросил Верховный.
— Андрей Иванович заявил, что уже здоров и готов выполнять задания Ставки! — Василевский стоял у стола в ожидании, что скажет Сталин. Но тот молчал, о чём-то размышляя. Отпил несколько глотков чая и неожиданно заговорил о другом:
— Вам по душе работа в Генштабе?
«Отчего вдруг, что случилось?» — пронеслось в голове Александра Михайловича. В груди шевельнулся тяжёлый комок. Не думает ли Сталин расстаться с ним?
В окно заглянуло солнце, и в кабинете посветлело.
— Работа в Генеральном штабе очень тяжёлая, и скрывать этого от вас не стану, — признался Василевский. — Всё время держит в напряжении. Тут, как говорят, ходишь по лезвию бритвы. Но я живу и дышу этой работой. Или ко мне у вас есть серьёзные замечания? Тогда я готов хоть сейчас перевестись на фронт, где особенно тяжело...
— Шапошников часто болеет, и я бы просил вас часть его нагрузки брать на себя. — Сталин поставил на стол стакан. — Каждый из нас может захворать, но не должно страдать дело, которое нам поручено, и дело это — война! У меня такое ощущение, что для всех нас она станет тяжелейшим испытанием. Но я бы не хотел проиграть её. И кому? Двурушнику и подлецу Гитлеру, этому политическому авантюристу! Наверняка сейчас в Берлине он радуется: мол, надул господина Сталина, клялся ему в любви, а сам бросил танковые армады на Советский Союз, начав войну. Пусть пока торжествует, скоро он прольёт крокодиловы слёзы. Да-да, прольёт слёзы непременно, и никто и ничто не спасёт его от краха. — Верховный цепким взглядом задел Василевского. — Что, удивил вас своими размышлениями?
— Ничуть! — признался Василевский. — Мне тоже кажется, что мы хлебнём горя с этой войной и для нас она не будет короткой и лёгкой. Немало придётся пролить крови, это уж точно! — Он кашлянул, потом спросил: — Я могу идти?
— Да, — быстро ответил Верховный. Но едва Василевский шагнул к двери, как вождь остановил его: — Не вызвать ли нам сюда Жукова?
— Надо вызвать, товарищ Сталин! — горячо отозвался Александр Михайлович. Глаза его заискрились, весь он напружинился, словно приготовился к прыжку. — Столицу обороняют три фронта, три разных командующих, у каждого свой стиль в руководстве войсками, свои методы борьбы с врагом. Но в данном случае это не подспорье для сражающихся войск, а вроде тормоза. Тут нужен один кулак, но такой, чтобы вмещал в себя удары всех трёх фронтов!
Сталин засмеялся:
— Ну и фантазёр вы, товарищ Василевский! — Он подошёл к нему совсем близко. — Фантазёр, но не лишён реальных мыслей!.. Хорошо, идите, мне надо кое о чём подумать...
Василевский вернулся к себе угрюмый и озабоченный. А его уже ждало новое задание начальника Генштаба.
— Прикиньте, голубчик, сколько и каких сил Ставка может перебросить с других фронтов и из глубины страны на Московское направление, — сказал Шапошников, едва Александр Михайлович вошёл к нему. — Надо не менее ста тысяч бойцов! И ещё, — неторопливо продолжал маршал, — в десять вечера свяжитесь с Жуковым и узнайте обстановку под Ленинградом. Волнует меня и Одесса. Как там обороняют город моряки? Долго ли ещё продержатся? Почему-то молчит и адмирал Октябрьский. Постарайтесь дозвониться к нему в Севастополь. — Шапошников взял со стола лист бумаги и вручил его Василевскому. — Составьте справку о боевых действиях на фронтах. Утром пойдём с вами к Верховному на доклад. — Увидев, как Василевский сдвинул брови, спросил: — Вас что-то смущает?
— Могу я в разговоре с командующими действовать от имени Ставки? — спросил Александр Михайлович.
— Не только можете, но и должны это делать! — загорячился Шапошников. — Если что — звоните мне!
— Постараюсь вас не тревожить, Борис Михайлович!..
Откуда было знать Василевскому, что так стремительно станут развиваться события? 29 сентября
— Кто у телефона? Это вы, товарищ Василевский? — послышалось в телефонной трубке. — У меня началось... Танки Гудериана и войска 2-й немецкой армии нанесли удары на участке Жуковка—Шостка. Прошу доложить Верховному.
«И надо же было такому случиться, а я тут один, — подосадовал Василевский. — Ладно, буду звонить домой».
Долго никто не брал трубку, наконец он услышал сонный голос Шапошникова:
— Вы, голубчик? Я слушаю...
— Операция «Тайфун» началась [10] , Борис Михайлович. Ерёменко доложил в Генштаб. Войска его фронта приняли на себя первые удары врага.
10
— Операция «Тайфун» началась... — «Тайфун» — кодовое наименование операции немецко-фашистской группы армий «Центр». Эта операция была сорвана Красной Армией в ходе Московской битвы 1941-1942 гг.
— Вы поставьте в известность Верховного, а я тем временем оденусь и приеду в Генштаб.
— Не лучше бы вам самому сообщить Сталину, Борис Михайлович?
— Вы кто, заместитель начальника Генштаба или кисейная барышня? — вспыхнул маршал. — Дорого время! Немедленно звоните товарищу Сталину!
— Слушаюсь! — на одном дыхании выпалил Василевский. Он позвонил по «кремлёвке» вождю и, когда тот ответил, доложил ему о начале немецкого наступления под Москвой.
— Я уже знаю, товарищ Василевский, — сказал Сталин усталым голосом. — Меня только что проинформировал маршал Будённый. Борис Михайлович в Генштабе? Как придёт, вместе приезжайте в Кремль. Я еду туда.
А через два дня, 2 октября, враг начал боевые действия против войск Западного и Резервного фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля. А там, как на грех, наших войск было совсем мало, и это огорчило Сталина; 3 октября немцы захватили Спас-Деменск и Киров, на другой день пал Юхнов, а 7 октября немецкие танки ворвались в район Вязьмы. Оказались в окружении дивизии 19-й и 20-й армий Западного фронта, войска 24-й и 32-й армий Резервного фронта и понёсшая тяжёлые потери в боях в районе Холм-Жирновского группа войск генерала Болдина. Под натиском врага отступали и части Брянского фронта. На запрос Василевского генерал Ерёменко сердито ответил:
— На фронт навалилась громада немецких танков!
— Андрей Иванович, вы же убеждали Ставку, что немецкие танки вроде спичечных коробков, — едва не ругнулся Василевский. — Что доложить товарищу Сталину?
— Скажите, что я прошу дать фронту хотя бы сто танков!
Но Сталин, как и предполагал Александр Михайлович, в ответ на просьбу Ерёменко чертыхнулся:
— Нет у нас танков! Он кто, Ерёменко, — большевик или трепач? — Сталин зацепил Василевского недобрым взглядом, как будто тот был виноват в случившемся. — Помните, что он нам говорил? «Я разобью подлеца Гудериана!» Пусть держит своё слово. — Верховный тяжёлыми шагами прошёлся вдоль стола. — Сколько у нас просителей развелось, а воевать умеют единицы! Генштабу надо решительно пресекать попытки отдельных командующих покушаться на резервы Ставки! Пусть лучше воюют, тогда им хватит тех сил, кои есть у них в наличии.