Жезл маршала. Василевский

Золототрубов Александр Михайлович

— Она будет жить? — почти в упор спросил Оскар.

— Должна! Но как поведёт себя сердце? Ему очень тяжело качать кровь, и всё может случиться. Так что мужайтесь! После операции ещё не прошёл наркоз, поэтому она без сознания...

Кальвин вышел перекурить. Он не помнил, сколько прошло времени, как в дверях палаты появилась медсестра:

— Ваша жена пришла в себя и просит зайти к ней.

Оскар загасил окурок и быстро вошёл в палату. Галя лежала неподвижно. Лицо её было белым, как халат на ней,

под глазами появились тёмные круги, будто кто-то нарисовал их тушью.

— Ну вот, опять увидела тебя... — прошептала Галя. — Я умру, Оскар, хоть и вынули из лёгкого осколок. У меня плохое сердце. А ты... ты не забывай меня, Оскар. Иногда я плохо относилась к тебе, но прости, если можешь... И всё же не забывай... Один не живи — женись на Даше. Она тебя безумно любит, я знаю... Теперь у тебя кроме сына есть и дочь Маша...

— Что ты... — Оскар запнулся. — Что ты такое говоришь? — едва не крикнул он.

— Не возражай, Оскар, Маша — твоя дочь!.. А Петра ты побереги. Я верю, что ты... ты не забудешь меня. Я... я... — Она схватилась рукой за грудь и что-то невнятно произнесла. Больше и слова не обронила...

Оскар нагнулся к ней, кровь бросилась ему в голову.

— Галя, ты что? Галя!.. Сестра, скорее сюда Владимира Петровича!..

— Я здесь, друг мой... — Военврач вошёл в палату.

— Моей жене плохо, сделайте что-нибудь!

— Я уже сделал всё, что надо было, но... — И военврач развёл руками. — Сердце у неё, друг мой...

Глава седьмая

Утром, едва над Москвой разлилось солнце и ветер унёс на запад дождевые тучи, приехал Жуков. Прежде чем идти к Верховному, он зашёл в Генштаб к Василевскому.

— Не ждал? — торжествующе улыбнулся Георгий Константинович. — А я вот к тебе как с неба свалился.

— Как на фронте, фрицы беспокоят? — спросил Василевский, здороваясь с другом за руку.

— Притихли! — Жуков сел. — Мы их чувствительно пощипали. Но передышка, полагаю, будет недолгой. А ты как тут со своей опергруппой?

— Днюю и ночую на службе! А если честно, тяжеловато мне. То и дело вызывает Верховный. То одно даёт задание, то другое. Знаешь, что он мне сказал? «Вы, товарищ Василевский, теперь напрямую мне подчинены, так что не обессудьте, если буду жёстко требовать».

— Узнаю характер Верховного! — Жуков засмеялся. — Что-что, а требовать он умеет, если надо, то и шкуру с тебя снимет!.. Признаюсь, Саша, что и мне сейчас нелегко. Как саранча лезут фрицы к столице. И фанатики до безумия! Наши разведчики взяли в плен «языка». Привели его на допрос. Немец холёный, с вырезанным на носу крестом, и, хотя шрам еле виден, мы догадались — эсэсовец! Спрашиваю его через переводчика, из какой армии? Он вскочил с

места и каркнул во всю глотку: «Хайль Гитлер! Русиш капут!» Меня будто кипятком обдало...

— Наглец! — выругался Василевский.

— Пойду к Верховному. — Жуков встал. — Он велел мне быть к десяти. Должно быть, переживает за Москву... У меня, кажется, всё есть, а вот танков маловато. Если Генштаб даст их мне, не откажусь!..

Не прошло и полчаса после ухода Жукова, как Василевского вызвал Сталин. В его приёмной Александр Михайлович увидел генерала Хрулёва.

— Вы к товарищу Сталину?

— Да, Андрей Васильевич.

— И меня он зачем-то вызвал...

— Заходите, товарищи, и присаживайтесь! — пригласил Сталин, увидев в дверях двух генералов. — Товарищ Василевский, как у нас обстоят дела с резервами?

Александр Михайлович сказал, что Генштаб готовит их ускоренным методом. Кое-что уже есть. Завершается формирование десяти армий. Они хорошо вооружены, особенно танками. Прибыла под Москву и морская пехота...

— Жуков просит дать ему двести танков, — прервал его Сталин. — Где их можно взять?

— Я решу этот вопрос.

Сталин взглянул на Жукова:

— Слышали?

— Так точно! — Жуков встал. — Тогда у меня всё, товарищ Сталин. Я хотел бы решить с генералом Хрулёвым некоторые вопросы тылового обеспечения войск фронта.

— Товарищ Хрулёв, берите с собой Жукова и дайте ему всё, что он просит. Речь идёт о защите Москвы, а для этого ничего не жаль.

Теперь в кабинете остался один Василевский. Он ждал, что ему скажет Верховный. А тот явно не торопился. Набил трубку табаком, зажёг её и, попыхивая, глотнул дым.

— Огорчила меня Одесса, — с грустью промолвил Верховный. — Как завершилась эвакуация войск? Почему-то об этом вы мне не доложили.

— Ещё не успел, Иосиф Виссарионович, — покраснел Василевский. — Эвакуация войск Одесского оборонительного района прошла скрытно и без потерь.

— И без потерь? — удивился Сталин. — Кто вам сказал? Адмирал Кузнецов?

— Нет, я лично разговаривал с генералом Петровым. Так что тут всё без натяжек.

— Сколько войск вывезли из Одессы? — поинтересовался Верховный.

— Почти сто тысяч, в том числе пятнадцать тысяч гражданского населения. Одних лошадей вывезли четыре тысячи!..

— Что нам дала оборона Одессы? — спросил Верховный.

— Выигрыш, безусловно, есть, и немалый, — резюмировал Василевский. — Больше двух месяцев наши войска и моряки флота сдерживали значительные силы немцев, нанесли им тяжёлые потери. В этом большая заслуга и командующего Черноморским флотом адмирала Октябрьского.

— Странно, однако, — раздумчиво произнёс Верховный. — Адмирал Октябрьский... Настоящая его фамилия Иванов. Зачем он поменял её?