Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Не знаю, как у кого, но у Гитлера парад, безусловно, вызовет в душе ярость, — усмехнулся Сталин. — Пожалуй, генералам от фюрера достанется. Как это они допустили такое! Их дивизии стоят у стен Москвы, а на Красной площади — военный парад!
Без стука в кабинет вошёл Берия. Под маленькими очками его глаза поблескивали.
— Что у тебя, Лаврентий? — сухо спросил Сталин.
— У меня вопрос оперативного характера, и я желал бы с вами посоветоваться...
— Чего ты тянешь? — прервал его Сталин. — Говори!
Лаврентий взглянул на него, потом на Василевского:
— Я
— К Жукову? — уточнил Сталин.
— К нему, — подтвердил Берия. — Вас не так давно крепко подвёл генерал Конев, вы хотели отдать его под трибунал, но потом отменили своё решение. Но Конев ведь у Жукова заместитель! Надо бы за ним присмотреть...
Василевский увидел, как брови у Сталина дрогнули, поломались, он нахмурился.
— К Жукову посылать людей не надо, — раздражённо произнёс Верховный. — Ему сейчас нужны не твои люди, ему нужны танки. У тебя они есть? — В его глазах вспыхнули ехидные искорки.
— Где же у меня танки? — смутился Берия. — Но иногда один человек может сделать больше, чем сто танков!
— А вот товарищ Василевский вряд ли с тобой согласится, — усмехнулся Сталин.
«Только бы меня в эти игры не втягивали», — подумал Александр Михайлович. И, не дождавшись, что Верховный ответит Берия, он встал и попросил разрешения уйти. Но Сталин задержал его:
— Вы мне ещё нужны. — Он взглянул на Берия: — Ты, Лаврентий, зайди ко мне попозже.
Берия вышел, прикрыв за собой дверь. Какое-то время в кабинете стояла напряжённая тишина, и кто знает, долго ли она продолжалась, если бы на столике у Верховного не взревел телефон. Он снял трубку. Докладывал Жуков:
— Немцы начали наступление! На наши передовые позиции ринулись танки... — Георгий Константинович помолчал, но реакции Сталина не последовало, и он добавил: — Немцы, как мне кажется, хотят обойти Москву с севера, через Клин и Солнечногорск, и с юга, через Тулу и Каширу, но мы сорвём их замысел. Прошу лишь ускорить переброску сюда 1-й ударной армии генерала Кузнецова.
— Желаю удачи! А подход резервов Ставка ускорит.
Положив трубку, Верховный спросил Василевского:
— Вы слышали, что волнует Жукова?
— Резервы, — ответил Александр Михайлович. — Этот вопрос я держу на контроле. 1-я ударная армия генерала Кузнецова будет у Жукова через неделю, к этому времени подойдут ещё четыре резервные армии — 10, 20, 26 и 61-я. По замыслу Ставки, о чём я вчера вам докладывал, они выдвигаются на фланги Западного и на стыки его с Юго-Западным фронтом.
Помолчали. Потом Сталин снова заговорил:
— Не кажется ли вам, что Жуков не уверен в себе?
Василевскому показалось, что голос у вождя дрогнул, он даже слегка покраснел.
— Что вы, Иосиф Виссарионович, мне это не кажется! — твёрдо заявил Александр Михайлович. — Он крепко держит в руках Западный фронт, и, если мы дадим ему всё, что он просил, — а мы это сделаем, — враг к столице не прорвётся! Просто он позвонил вам, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию...
— Дай-то Бог ему выстоять, — тихо обронил вождь.
С каждым днём бои под Москвой становились ожесточённее. Гитлеровцам удалось продвинуться к каналу Москва—Волга, форсировать
— Всё, немцы выдохлись! За двадцать дней своего наступления они добились не очень-то многого. Дальше они не пройдут!
— Теперь немцы перешли к обороне, и надо бы этим воспользоваться, — сказал Василевский, глядя на Верховного.
— Я тоже считаю, что надо крепко ударить по врагу, — подал голос Жуков. — Если раньше у группы «Центр» был перевес в артиллерии, авиации и танках, то теперь, получив резервы из Станки, Западный фронт превосходит врага по танкам. К тому же немцы понесли большие потери и исчерпали свои возможности, горячо добавил Георгий Константинович.
— Пожалуй, вы оба правы, — подвёл итог дискуссии Верховный. У него потеплело на душе от мысли, что уже скоро немцы почувствуют силу ударов Красной Армии. — Главное, товарищи, нужно во что бы то ни стало вырвать из рук врага стратегическую инициативу. Для чего во время контрнаступления надо как можно сильнее ударить по врагу!
Василевский не забыл, что идея контрнаступления возникла в Ставке ещё во время первого натиска фашистов на Москву, но тогда для этого не было сил. И лишь теперь, когда враг выдохся и перешёл к активной обороне, Ставка возвратилась к идее контрнаступления. Замысел был прост: под ударами войск правого и левого крыла Западного фронта, при поддержке Калининского и Юго-Западного фронтов разгромить ударную группировку врага. Жукову было предложено подготовить план контрнаступления войск Западного фронта. Утром 30 ноября он прислал в Генштаб этот план и попросил Василевского доложить о нём Верховному.
— Александр, я всё сделал так, как мы с тобой обсуждали, — сказал Василевскому по телефону Жуков. — К плану я приложил записку и план-карту. Рядом с моей подписью стоят подписи члена Военного совета Булганина и начальника штаба фронта генерала Соколовского. Это тоже покажи Верховному. Жду, Александр, и очень надеюсь на твою поддержку. Я слышал, что из эвакуации вернулся Генштаб, передай привет Борису Михайловичу Шапошникову.
— Он уже третий день болеет, видно, отозвалась дальняя дорога, — сообщил Василевский. — Всё, о чём ты просишь, я сделаю.
Прежде чем идти на доклад к Верховному, он сам ознакомился с планом контрнаступления. Западный фронт наносил удары но флангам врага, чтобы не дать ему возможности окружить наши войска и бить их по частям, как это произошло при первом наступлении немцев на столицу. Поэтому, когда Василевский принёс план Жукова Верховному на утверждение, он именно на это обратил его внимание. Сталин не возразил, однако спросил:
— Кто и как намерен поддержать действия Западного фронта?
— Соседние армии, товарищ Сталин. — Василевский подошёл к карте. — Вот эти армии... Калининский фронт нанесёт удар войсками 31-й армии южнее города Калинина, в сторону Старицы, Юго-Западный фронт — войсками 3-й и 15-й армий на участке Ефремов — Волово в обход города Елец, в сторону Верховья. Полагаю, — продолжал Александр Михайлович, — план Военного совета Западного фронта можно утвердить.