Жили по соседству
Шрифт:
– Ребячество!
– повторила она.
– Несерьезно, скучно, глупо... Ну, прожили бы неделю, а дальше? Леонид не скоро нашелся.
– Эту неделю мы были бы счастливы, а потом.. потом о ней осталась бы память на всю жизнь.
– И только?
– Чего же ты хочешь от жизни, Зина? Что нужно для того, чтобы ты была счастлива?
– Не знаю.
Леонид заметил, что Зина старается не встречаться с ним глазами. Помолчав, сказал:
– Ты очень переменилась и... больше не любишь меня.
– С чего ты взял? Ты мне по-прежнему нравишься...
–
– Почему "но"?
– Я чувствую по твоему тону. Ты хотела сказать: "Ты мне нравишься, но..."
Глаза Зины впервые встретились со взглядом Леонида, и она тотчас же их опустила.
– Ты выдумываешь, я не собиралась говорить никакого "но", по если ты хочешь, скажу... Последнее время я много думала и решила, что до сих пор мы были очень глупыми. Мы мечтали, не зная, о чем мечтаем...
– Я прекрасно знал: я мечтал о тебе. Зина пожала плечами.
– Опять одно и то же! Я говорю о жизни, о том, как построить жизнь.
– Разве мы не можем ее хорошо построить?
– Конечно, можем! Ты будешь, как вол, работать в цехе, я тоже буду работать, а придя домой, стирать... В голосе Зины прозвучала нескрываемая ирония.
– Подожди... А Дворец культуры, а хор?.. Отец у меня умный и добрый, и мать очень добрая. И товарищи... Зина пожала плечами.
– И все завод да завод: резание металла, расточка, сверление, нарезка, шлифовка, выполнение норм. Боже, как все это надоело!.. И будем мы с тобой жить "по утренней смене, по первой сирене"... А ты, наверно, про меня думаешь: "...но девушки краше, чем в Сормове нашем, ему никогда и нигде не найти".
Отрывки песни Зина пропела, насмешливо их пародируя.
– Зина!
– Ты возмущён? Я и забыла, что Федор Иванович и ты - пламенные патриоты завода!.. Послушай, Леня: неужели тебе не нравится никакая другая девушка, кроме меня? Такая, которая согласилась бы ездить и целоваться с тобой в машине? Думаю, что охотниц нашлось бы порядочно. Тем более, что у вас свой дом, ты хорошо зарабатываешь...
Даже не смысл, а холодный, циничный тон Зининых слов испугал Леонида. Мелькнула мысль: Зина - артистка, может быть, притворяется? За этой мыслью другая:
Зина ли идет рядом с ним? В поисках разгадки заглянул ей в лицо, но ответного взгляда не встретил.
– Ты подумай об этом, Леня. Серьезно подумай.
– Зина!
– Да, я - Зина!
– И, проведя полной рукой по пышным белокурым волосам, Зина сказала холодно и спокойно: - Наша любовь - детская глупость. Не будем больше о ней говорить.
Леонид остановился, Зина прошла несколько шагов вперед и повернулась к нему.
– Я пойду туда, - сказала она, показывая рукой в сторону, откуда неслись звуки музыки, - А ты... ты подумай...
3.
Некоторое время Леонид, ни о чем не размышляя, шел по лесу. Куда шел - сам не знал. Ему хотелось уйти от людей, но люди были повсюду. На первой же лужайке он наткнулся на компанию из нескольких человек - молодых ребят-строителей, живших в общежитии. Расстелив на траве чей-то плащ,
Леонид круто свернул в сторону и зашел в густую заросль орешника. Через двадцать метров увидел лежащего на земле парня в расшитой рубашке-украинке. Кто он - узнать было невозможно: лицо скрывала соломенная шляпа. Рядом с ним, поджав под себя ноги, сидела девушка - мастерица "Плюшевой игрушки" и, тихонько трогая струны гитары, подбирала песенку из "Верных друзей".
Забравшись еще глубже в лес, через полсотни шагов Леонид попал во владения новой компании, мирно беседовавшей вокруг богато накрытой клеенки. Хотел обойти, но его окликнули. На низкой лесной траве сидели и лежали несколько мужчин уже далеко не молодого возраста. Некоторых из них - главного бухгалтера, закройщика, художника и кладовщика фабрики "Плюшевая игрушка" Леонид встречал на улицах поселка раньше.
Центром группы был Сергей Семенович Тыкмарев. Он полулежал, скинув рубашку, и его белое брюзглое тело рельефно выделялось на темной зелени подлеска.
– Подойди сюда, племянник!.. Рекомендую: сын троюродной сестры, передовик производства и, между прочим, автомобильный человек... Он рассказывал, что так его одна старушенция назвала, потому что он собственную машину имеет.
Леониду пришлось поздороваться со всеми.
– Ты, Леня, присаживайся по-свойски.
– Тороплюсь, Сергей Семенович.
– Сюда торопиться не ездят. Скоростничество на заводе осталось. Присаживайся, выпей да закуси как следует. И мы по единой пропустим.
– Не буду пить, дядя... А впрочем...
– согласился он, немного погодя.
– Правильно, действуй по-рабочему, - сказал Тыкмарев, наливая полный стакан.
– За молодежь!
Леонид залпом выпил. В голове его точно просветлело. То, чего он не понимал, сразу стало простым и понятным.
"Все вздор, - решил он.
– Зина хорошая девушка. Просто у нее такое настроение сегодня. А может быть, притворялась, меня испытывала... Но все это чепуха. Я еще раз встречусь с нею и все устроится..."
Повернувшись в сторону какого-то неизвестного Леониду толстяка ("Должно быть, из города", - догадался Леонид), Серей Семенович сказал, по-видимому продолжая прерванный разговор:
– Ты, Юрий Валерьянович, хоть и адвокат, и юрисконсульт, а такой штуки, которую я сделал, хоть всю жизнь думай, не сделаешь... Отводит в 1954 году горисполком заводу "Сельмаш" участок под жилой дом. Участок этот у нас под боком, и мы планировали на нем склад и столовую строить. Получился у нас спор, но с "Сельмашем" спорить, конечно, трудно: кто они и кто мы? Наш директор уже было лапки кверху поднял... А я говорю: стоп! Потому что имеется зацепка: в 1941 году, накануне войны, горисполком эту землю за нами закрепил, и мы даже котлован копать там начали. Кинулся в областной архив: точно, есть постановление.