Жить и сгореть в Калифорнии
Шрифт:
— Я не имел к этому ни малейшего…
— Имели, и весьма существенное, — говорит Хансен. — Потому что ваша фабрика фальшивок делала возможными мошенничества с автомобильными авариями; вроде этой операции, которая не задалась. Так что вы причастны. Вы соучастник.
— Мои адвокаты…
— Займутся вашим завещанием, — говорит Хименес. — Потому что вы покойник. Я знаю, что сделает с вами в городской тюрьме троица полицейских, которым платят русские. Вас бросят в камеру, из которой вам уже не выбраться. Вы не дотянете
— Да мы можем устроить вам смертную казнь и без всякого суда, — говорит Баннер. — Только передав туда дело. Разбирательства не потребуется.
— Если я обнародую, что мы подали на вас в суд, — говорит Хансен, — то вас прикончат ваши же сообщники. Из страха, что вы их заложите. Возможно, будь это меньшим преступлением, они бы вас и пощадили, но обвинение в убийстве нескольких человек?
Говард не отличается выдержкой. Он начинает плакать. Спрашивает:
— Что вам от меня нужно?
— Многое, — говорит Хансен. — Вы станете регулярно встречаться с нами. Передадите нам всю свою медицинскую документацию и скажете, какая ее часть — фальшивки. И назовете имена тех, с кем сотрудничаете.
— И начнете делать это прямо сейчас, — говорит Баннер. — Кто приносит вам бумаги на подпись?
— Теперь это переменилось, — говорит Говард. — Два новых парня.
— Фамилии, — говорит Баннер.
Говард пожимает плечами.
— Не знаете? — поднимает брови Баннер.
— К сожалению.
Баннер переглядывается с Хименесом и говорит:
— Зачем мы теряем время? Зачитайте ему его права.
— Но я не знаю!
— Бросьте, — говорит Хансен. — Как они представлялись, звоня вам по телефону? «Это…»?
— Иван, — говорит Говард.
— Не делайте из меня дурака, — говорит Баннер.
— Иван и Борис, — говорит Говард. — Ну, как бы в шутку, что ли.
— Нам не до шуток, — бросает Хансен.
— Опишите их, — говорит Янг.
Говард описывает. Когда он замолкает, Баннер вынимает из папки несколько фото и кидает их на стол.
— Вот эти двое, — говорит Говард.
— На кого они работают?
— Понятия не имею. Я считал, сами на себя.
— Не втирайте нам очки, Говард, — говорит Баннер. — И не стройте из себя уж совсем законченного кретина. Вы отлично знаете, что связались с русской мафией, а не просто с двумя парнишками из Киева.
— Но с чего бы они стали мне это сообщать? — говорит Говард. — Эти двое просто явились ко мне и сказали: «Теперь будете иметь дело с нами».
— Возникала ли когда-нибудь в разговоре фамилия Трачев? — спрашивает Хансен.
— Нет.
— Рубински?
— Нет.
— Шаллер?
— Нет.
Хименес поворачивается к Хансен:
— Будете преследовать его по суду?
— Разумеется.
— Нет! — скулит Говард.
Хансен наклоняется вперед, так
— Значит, так, докторишка недоделанный. Слушай меня внимательно. Если тебя шлепнут, мне на это наплевать. Ты мразь и подонок, и поделом тебе. И я стану мараться с тобой лишь до тех пор, пока ты мне нужен. Но в ту же секунду, как ты начнешь запираться, артачиться или отказываться делать то, что тебе велят, я умываю руки. Приказываю тебя арестовать и, уж будь уверен, звоню мистеру Трачеву, чтобы рассказать, что ты стакнулся с нами и заложил двоих из их компании. Я пошлю ему отредактированный вариант видеозаписи. Кстати, улыбнитесь-ка в камеру, доктор Говард.
— Вы ужасная женщина.
— Это точно, — говорит Хансен.
— Я попрошу власти обеспечить мне защиту, — говорит Говард, обращаясь к Баннеру.
— Вы плохо информированы, — говорит Баннер. — Такая защита стоит огромных денег, у вас даже на аванс не хватит. Вы должны подняться хотя бы на ступеньку выше по социальной лестнице, чтобы получить такую защиту.
— Я сменю местожительство, — говорит Говард.
— А чем я тут занимаюсь, как вы думаете? — спрашивает Янг. — Я ведь федеральный агент, не так ли? Думаете, Федеральное бюро дремлет и у него под носом можно бог знает что творить? Да и что вы такое себе возомнили? Что вы сможете лечь на дно где-нибудь в Аризоне, а ваши бывшие дружки не посмеют пересечь ее границу, остановятся перед запертыми воротами? Да их сеть — по всей стране, болван вы эдакий! Они уже и в Аризоне, и в Техасе, Западной Вирджинии, Огайо, Нью-Йорке. Глядите на меня, когда я с вами разговариваю! Эти русские сукины дети еженедельно крадут у моей страны по пять-шесть миллионов долларов, а вы помогаете им в этом. Нет такого места, где вы могли бы скрыться от них и от меня!
— Что теперь ему делать? — спрашивает Хименес.
— На следующей встрече с ними, — говорит Баннер, — на вас будет «жучок».
Говард качает головой:
— Они убьют меня!
— Наплевать! — говорит Баннер. — Вы скажете им, что требуете встречи с их боссом.
— Нет, я не стану этого говорить.
— Вы имеете право хранить молчание, — говорит Хименес. — Все, что вы скажете…
— Хорошо, хорошо.
Говард закрывает лицо руками и разражается слезами. Это продолжается минуты две, пока Хансен не говорит:
— Не могу больше это выносить. Убирайтесь!
— Мы сообщим вам, когда и где состоится наше следующее свидание, — говорит Хименес. — Вы принесете вашу медицинскую документацию, а мы — «жучок».
— Вот радость-то будет, — говорит Хансен.
Она берет Говарда под локоть и помогает ему вылезти из кресла. Провожает к двери и говорит:
— Спасибо, что пришли.
Потом она опять садится за стол, и Янг говорит:
— Он все сделает.