Житие маррана

Агинис Маркос

Деревьев кругом становилось все меньше. Чем дальше караван отъезжал от гор с их буйной растительностью, тем более голой становилась местность. Повсюду, насколько хватало глаз, расстилалось море травы — желтоватое, с белесыми проплешинами, — и лишь кое-где зеленели жиденькие рощицы. Однажды прямо под фургоном перебежала дорогу лисица. Иногда у самой обочины проносились страусы нанду, распугивая мелких птиц. Возница, раскачиваясь на своем видавшем виды сундуке, указал на стаю воронов, которая, то сжимаясь, то растягиваясь, исполняла древний ритуал: птицы радовались гибели какого-то животного, готовясь камнем упасть на его тушу и вонзить клювы в мертвую плоть.

Через несколько часов караван

свернул с дороги, и повозки снова выстроили кругом. Наступило время ужина. Надо было спешить, чтобы управиться до темноты.

Исабель и Фелипа набрали полный котелок шелковицы: среди фиалковых и лавровых деревьев сестры обнаружили одно тутовое, а пока рвали ягоды и заодно торопливо набивали ими рот, перепачкались темным соком. Каталина пошла за водой, чтобы умыть девочек.

Поужинали скромно, уже при свечах. Шелковицу съели на сладкое.

Привал был коротким. Караванщики погасили костер и вновь выстроили повозки гуськом. Двадцать домов на колесах двинулись в темноту по дороге, предварительно разведанной проводниками. Ночь — лучшее время для путешествия, так как волы не страдают от зноя.

Франсиско улегся между доном Диего и братом Исидро. Впереди темнела ссутуленная спина возницы. Длинное острое стрекало в его руках было похоже на палец сказочного великана. А сзади, в проеме, чернел небесный свод, усеянный яркими звездами. Франсиско уже знал некоторые созвездия. Вон там, например, шлейф Млечного Пути, а там — Три Марии^[15]. А вон какая-то планета. Да, точно планета — большая, круглая, как глаз брата Исидро, и к тому же не мигает. Взрослые рассказывали, что по расположению звезд астрологи могут понять, чем человек болен, и предсказать будущее. Для них небо — открытая книга. А почему бы и нет? Закрутив скопления звезд улиткой или вытянув змейкой, Бог мог начертать разные литеры. Что, если земной алфавит создан по образу и подобию небесного? Франсиско попытался найти в вышине буквы В, О, С, Т, Р и М.

Перед сном мальчик приподнялся, чтобы налить себе воды. Удивительное зрелище открылось его взору. Казалось, в пампе отражалось небо. Миллионы светлячков зажгли свои фонарики. Наверное, они смеялись, потому что фонарики мигали. Да, смеялись и тихонько пели. Темные просторы были усыпаны волшебными бриллиантами. Франсиско протянул руку, чтобы поймать драгоценный камешек, но Диего вовремя ухватил брата за пояс.

— Смотри, упадешь!

Франсиско как зачарованный смотрел на это празднество света и вдруг подумал: а может, и огоньки светляков складываются в буквы? Божьи письмена повсюду — и в небе, и на земле. Только земные, наверное, легче понять, чем небесные. Вон, к примеру, мерцает буква А, а вон там — Т. Но они быстро погасли, и вместо них зажглись В и Е. Да, прочесть эту книгу может только великий знаток, — подумал он.

И заснул.

На заре светящиеся жучки исчезли. Землю окутывал молочно-белый туман. Гусеница каравана, за десять часов покрывшая немалое расстояние, подползла к берегу реки: пора было завтракать, а заодно и сменить волов. Времени хватило лишь на то, чтобы сварить шоколад и приготовить нехитрую жарёнку. Они снова встали лагерем и распрягли животных. Почва дышала влагой. Мужчины немедленно побежали в кусты, женщины поспешили в противоположном направлении, ища место поукромнее. А волы, кони, мулы и ослы только дивились людской стыдливости и невозмутимо справляли нужду.

Караванщики опасались, что приток реки Рио-Дульсе, через который им предстояло переправиться, вздулся, — так оно и оказалось. Пока остальные возились с завтраком, проводники исследовали местность. Рассматривали следы, спускались в овраги, искали безопасный брод на каменистых отмелях. Некоторые путешественники, уже ездившие этим маршрутом,

утверждали, что поток хоть и быстрый, но совсем не глубокий; на самом деле им просто не хотелось до бесконечности торчать на берегу.

Начальник каравана выбрал трех провожатых и велел им переправиться через реку. Однако у лошадей было на этот счет свое мнение: они взбрыкивали, кружили на месте, ржали. Но в конце концов, высоко задрав головы и вздрагивая, все же ступили в пенные воды, которые вскоре дошли им до самого брюха. Всадники безжалостно вонзали шпоры в мокрые бока. Берег приближался, а река становилась все глубже. Вот кони погрузились по грудь, но упорно продвигались вперед. Дно, кажется, было достаточно твердым. Одного из проводников отнесло течением, но двое других сумели выбраться на сушу. Немного погодя к ним присоединился и третий. Теперь глубина известна, можно переходить. Эй! По местам! Путешествие продолжается!

? ? ?

В монастыре Святого Доминика Франсиско и его охранников встречает монах в рясе с низко надвинутым капюшоном и ведет по узкому коридору. Альгвасил шествует впереди, освещая путь фонарем; двое конвойных крепко держат арестованного, третий идет сзади, сжимая рукоятку большого ножа. Шаги гремят под мрачными сводами так, словно по каменному полу движется целая толпа. Вот монах останавливается и открывает скрипучую дверь темной камеры. Минайя кивает, и пленника вталкивают внутрь.

Франсиско вытягивает вперед руки, чтобы не наткнуться на невидимую преграду; на запястья и щиколотки ему надевают кандалы, соединенные с длинной цепью, прикрепленной к стене.

Дверь захлопывается. Ключ со скрежетом поворачивается в замочной скважине, с грохотом опускается засов. Шаги удаляются. Франсиско на ощупь исследует свое сырое узилище. В нем нет ничего — ни окна, ни стола, ни койки, ни тюфяка. Остается сесть на голый, неровный земляной пол и ждать. Ожидание продлится долго, много часов, а может быть, и дней. Так и будет сидеть он в полной темноте — скрюченный, беззащитный, пока хищный зверь не вопьется клыками в его упрямую ослиную выю.

10

В Сантьяго-дель-Эстеро они прибыли до темноты и встали лагерем у городских ворот. Там кипела жизнь — совсем как у часовни святых покровителей Ибатина. Сотни животных мычали и ржали, а торговцы наперебой расхваливали свой товар. Навозная вонь перебивала запах залежавшихся овощей. Ящики с фруктами и сундуки с тканями громоздились рядом с грудами кож. Одни рабы таскали большущие глиняные кувшины с ежевичной водой, другие присматривали за бочонками с вином.

На фоне розоватого вечернего неба темнели церковные шпили. В городе находился епископат обширной провинции Тукуман, возглавляемый францисканцем Фернандо Tpexo-и-Санабриа, человеком нрава строгого, но спокойного.

Начальник каравана сказал, что до одиннадцати они как раз успеют сменить волов, починить сломанные оси, смазать колеса и поужинать.

? ? ?

Наконец раздается скрежет ключа в замочной скважине. Сколько же времени он просидел здесь? Голова кружится. Франсиско пытается подняться, опираясь ладонями о холодную стену. Закованные в кандалы запястья и щиколотки болят. Вот дверь со скрипом приоткрывается, и на пол ложится узкая полоска света. В камеру, осторожно покачиваясь, вплывает фонарь — его держит на вытянутой руке слуга. Становятся видны пятна сажи и ржавчины на неровной штукатурке.