Живая душа
Шрифт:
— Отправляйся еще разок в Вилядь. Прошлый материал получился неплохим, постарайся, чтоб и этот был не хуже.
— Опять в Вилядь?!
— Да. Твоя Конакова водопровод в селе прокладывает… Во всех инстанциях доказывает, что это безобразие: на фермах автопоилки устроены, а люди ходят за водой с ведрами. Нельзя нам ее не поддержать!
— Нельзя, — согласился я.
— Вот и поезжай. Напишешь «гвоздевой» очерк, поможем Конаковой раздобыть недостающие трубы… А вообще в Виляди пора устраивать корреспондентский пункт, честное слово. Пока там эта женщина работает, нехватка материала нам не грозит.
Посмеялись
— Ладно. Поеду, только с одним условием.
— Что за условие?
— Очерк я напишу. Но если задержусь надолго — не взыщите!
Авторизованный перевод Э. Шима и Т. Яковлевой.
МЕДВЕДИЦА С МЕДВЕЖАТАМИ
1
Микулай и не заметил, что задремал. Когда проснулся, голова была тяжелой, словно с похмелья. Ноги затекли, ныла поясница. Стариковская кровь греет худо, теперь и не заметишь, как простынешь.
Микулай потянулся, шевельнул плечами. Прислушался. Было тихо, даже ночные птицы молчали. Да их уже мало осталось. Перелетные — те на юг подались, осень начинается, первый лист потек с деревьев. Леса умолкают, пустеют — на заре одни только синицы позванивают, как льдинки.
Не было видно ни зги. Будто черный туман укрыл все окрест. Моросило, сеялась невесомая водяная пыль, — Микулай не ощущал ее, но приклад и ложе ружья сделались мокрыми.
При такой мороси рассветет поздно.
К старости Микулай стал дальнозорким; зрение даже раздражало — за километр узнает, чья корова идет. Если читал газету, то держал ее на вытянутых руках и откидывал назад голову так, что шея хрустела.
Но в черном этом тумане и дальнозоркость не помогает. Как ни щурился Микулай, только и увидел, вернее, угадал неровную каемку леса за угором. Она была похожа на полотно изношенной пилы с кое-где выкрошившимися зубьями и слабо отблескивала, угольнозернистая на черном.
Микулай сидел в заплывшей борозде, на краю овсяного поля. Борозда заросла молоденькими елочками с задранными кверху, встопорщенными лапками. Елочки живут здесь благодаря трактору. Прежде, пока пахали на лошадях, поле было прямоугольным. Теперь пашут трактором, ему трудно разворачиваться, он скругляет углы. Поле делается овальным, как блюдо, и в каждом углу на заплывающих бороздах встают дружные елочки.
Едва рассветет, Микулай раздвинет встопорщенные лапки, осыпанные бисерными каплями, и увидит целиком все поле. Весь пологий склон угора, окруженный лесом. Удобное место в елочках Микулай выбрал заранее, проверил, хорош ли обзор. Нарубил веток, чтоб помягче было сидеть.
Оделся он тепло — были на нем крепкие сапоги, ватная стеганка, зимняя шапка. И все-таки промозглая сырость сейчас заставляла его потирать поясницу и ежиться. Казалось, кожа на спине подергивается, как у лошади. Но ведь не вскочишь и не запрыгаешь, если пришел на засидку. И домой, на родимую печку, не побежишь. Никто бы не стал смеяться над старым Микулаем — дескать, охотник-то закоченел, не смог дотерпеть до утра, — но ведь самому будет стыдно. Невозможно уйти, если ты настоящий охотник, да еще коми. Коми мужик терпелив.
Не
Может, уже пришел медведь. Подкрался неслышно и сосет набухшие молоком колосья. Может, оттого и всхрапывают лошади на опушке, что чуют страшный запах медведя? Хотя нет, лошади не стреноженные, они тотчас ускакали бы в деревню. Наверно, лошади всхрапывают от росы, заливающей их теплые ноздри.
Ничего, подождем рассвета. Луна, конечно, не выглянет. Наверху, по-над черным туманом, сейчас тучи плывут, клубясь и перемешиваясь. Варится там осенняя непогодь. Только не пролилась бы дождем пополам с белыми мухами, вконец не помешала бы. А так-то ничего, вытерпим.
Ведь по своей воле пришел сюда Микулай. Никто его не заставлял, обижаться не на кого. Ну, а если простынет — так не впервой… Доставалось ему мерзнуть и на лесозаготовках, и на сплаве, и в саперных частях на войне, и после войны тоже. С фронта вернулся раненым — кисть левой руки усохшая, нельзя даже мягкую кулебяку с рыбой отщипнуть; на виске глубокий шрам от осколка, — а все равно дома не отсиживался. Да и не позволяли отсиживаться, почти нету в деревне мужиков…
Хуже всего, если поясница от простуды разыграется. Тогда ни лечь, ни встать, ни шагу ступить. Этого бы не надо. Утром придет домой Микулай, велит жене баню раскочегарить. Баня — и лечение, и радость, самодельный стариковский рай…
Микулай работает конюхом в совхозе. Прежде это была одна из главных должностей. Теперь почти всю тягловую работу тракторами ворочают, конюх уже не в чести. И все-таки без лошади в северной деревне не проживешь. Нужен еще людям Микулай, и нужны четырнадцать лошадей, за которыми он ходит.
Седьмой десяток разменял Микулай. Пенсия ему начисляется, можно бы отойти от трудовой маеты. Да ведь привык. Что поделаешь — привык, не сломать ему теперь многолетнего уклада жизни. И если помрет, так при деле помрет, не от тоски.
А работать ему все тяжелей. Особенно по утрам, пока не расшевелится, не разомнется. Каждое утро надо ловить лошадей; они не даются, хитрят, не позволяют подойти с уздечкой. Подолгу гоняется Микулай за какой-нибудь молодой лошадью, покуда не обретает.
Конечно, удобней бы спутывать лошадей на ночь. Только Микулай их жалеет. Неприятно глядеть ему на спутанную лошадь, когда, кланяясь, охлестывая себя гривой, неловко скачет она по лугу, как подшибленная. Нет, пока жив Микулай, пусть лошади пасутся вольно. Жалость к лошадям у Микулая давнишняя, с послевоенных лет. И людям тогда несладко было, и лошадям. Сколько мотались по бесконечному кругу: зимой — лес возить, весной — пахать, летом — на покосах, осенью — на жатве, а потом опять в лес…
Давно нет в живых тех уработанных, измученных лошадей. В совхозе теперь другие — грудастые, плотные, как печи. На спине лошадиной хоть спать ложись. А все-таки жалеет их Микулай и не сердится, что не позволяют набросить уздечку. Поймает, за ухом почешет, скажет ласковое словечко. Ведь и скотине ласка нужна.
Зимой придет Микулай в конюшню, зажжет электричество; вскинутся в стойлах лошади, отвыкшие от яркого света, заржут испуганно.
— Я пришел, я… — отзовется Микулай негромко. — Ваш дед Микулай…