Живущие на ветрах
Шрифт:
Приносили гибель на парусах
Приносили смерть из чужой земли,
Приходи, дитя, приходи,
И не знай печаль, и не ведай страх,
Из далеких сумерек принесли
К нам беду и смерть на чужих ветрах.
Она выходит за двери, в ладонях ее - узором
Ложится туманный вечер, у ног шелестит трава,
Она страшней урагана и черного злого моря,
Она произносит тихо забытые тут слова.
В ладонях ее - не перья, не листья больших деревьев,
Клинками мерцают тени в горячих ее руках.
Она заклинает птицу, и ветер, и ночь, и зверя,
И песню ее услышат в полночных забытых
Она напевает тихо о тропах в чащобах вечных,
И слышат ее, конечно, живущие на ветрах.
– Приходи, дитя, приходи,
Из любого края, да с берегов,
Через горы иди, по долинам в ночь,
Не страшась ни сов, ни угасших снов,
Приходи, дитя, приходи,
Не удержит страх древней крови дочь,
Приходи в отныне родимый кров,
От чужой судьбы поскорее прочь.
Они приходят в закате, и в полночь, и рано утром,
Ложатся туманом тропы, горит на крылах заря.
Душа не узнает страха, душа поступает мудро,
Их руки сплетают нити, сердца их судьбу таят.
И каменные ограды скалистой земли укроют
Покинувших за спиною враждебной страны оплот.
Она стоит у порога, и каждому дверь откроет,
И каждый войдет, склоняясь, в таинственный горный грот
И каждому будет пламя, и каждому будет пища,
И каждый найдет, что ищет
В гнезде пернатых сирот.
Вторая жизнь. Che-Rui. Новый путь.
– В небе темном бродит ветер, бродит ветер-колоброд, приходите на рассвете, пусть вас ветер приведет, - шепчет смешную детскую песенку темноволосая девушка, в чьих волосах солнце оставило рыжий отсвет. Смешная песенка, запрещенная в деревнях. Но ей не смешно. Не смешит ее ветер, летающий над лесами и полями.
– Neje!
– кричит она на рассвете. Зовет. Кого? Кого-то... Поднимается, будит старуху, та кряхтит сердито, но не ругает. Говорит ее девочка словами древних богинь? Пусть себе говорит. Молодости виднее, как говорить правильно. А девушка вслушивается, смотрит за окошко избушки горько.
– Neji...
– отвечает ей тень у колодца. Что? Бежит, спешит, слышит крыльев шум, взлетает в небо аист с черными кончиками крыльев. Аистов любят люди в деревне, почитают, и она тоже уважает эту птицу.
Но это не та птица. Примерещилось...
Бронзовокожая жрица, два серпа, и резкий металлический крик птицы-без-имени, и след узкой стопы в песке, и разворот, удар наотмашь в короткой смертельной пляске. И жертвы, чтоб снова вернуться. Она всегда знала, что ей надо. Она не любила бессмысленность. Она - черное и желтое, обсидиан и золото, змеиные зрачки, бронзовая кожа. Алтарь, и жертва - белая лань, что сама пришла к ней на закате, повинуясь воле духов, трепетная пища диких скашей. И новая жизнь, и память - все, как обещано. А кто она? Нет ее! Есть - след в пустыне, есть развалины храма, есть тень узора от ресниц на щеке. Были другие жизни. Была надежда.
– Мир такой огромный, - говорит старуха, и девочка кивает. Она знает. Она помнит. Помнит многое. И бронзовокожую жрицу с черными глазами она тоже помнит. А больше ничего и не помнит. Но точно хочет вспомнить.
– Я ее найду, - говорит девочка. Старуха кивает. Она не знает, кого будет искать маленькая девочка с зелеными, как два лесных агата, глазами. Богиню? Страшных
В деревне всего-ничего пять десятков домов. Но то и дело - похмелье у кого, роды тяжкие, ожоги. Что ж вам не помогает ваш великой бог? Не подсказывает правильные травы? Отчего молитвы не облегчают боль?
Приходит она, прячась под темным платком, и приносит снадобья. Им становится легче. Она берет молоком и хлебом, изредка - свитком грубой ткани, небеленым льном. Шьет одежку себе и наставнице. Год за годом. Глядит в светлые лики священных икон, на которых плывут по морю корабли с кривыми крестами мачт. Глядит в глаза людям. Видит там себя - чужую, страшную, плохую.
– В небе темном бродит ветер, бродит ветер-колоброд, приходите на рассвете, пусть вас ветер приведет, - шепчет смешную песенку, возвращаясь домой после очередного целительства. Не обращать внимания на злые шепотки за спиной, не искать доброго слова. Просто делать свое дело.
А отчего в избушке на опушке темно? А отчего горько кричит полевая птица char, вещующая горе? Отчего, отчего немеют пальцы, открывающие дверь в темную избушку, пахнущую лишь травами.
Отчего?
...Похоронить старуху девушке было не сложно. И не страшно. Что такое смерть? Просто двери в Che-Rui. Без лишних обрядов, без кровавых росчерков - поцеловать в лоб, сжать пальцы на сухой, крепкой, но уже неживой руке, и опустить в неглубокую сухую песчаную яму. Прикрыть песком, камнями, мхами, заговорить от злых демонов и голодных собак.
Повернуться спиной к домику, в котором росла всю свою не первую жизнь, и идти. Не слишком быстро. Но быстрее тех, с факелами и вилами, что спешили от села, прослышав про смерть старой ведьмы, которую боялись. А молодая, смуглая, рыжая да темноглазая, что она? Просто ж девчонка еще. Пригодится развлечься до рассвета, а там - утопить. Или сжечь. Что еще с ней, тварью, делать.
Девушка уходит. Быстрее и быстрее, глотая непрошенные слезы. Та, бронзовокожая, с серпами, не простила бы. Не простила. Слезы? Или побег? А что, сражаться? Одной - со всем миром? Нет, она обняла бы, погладила по голове, сказала бы доброе слово. Было? Было...
Девушка идет, и нет у нее ничего, кроме души да острого длинного серпа, завернутого в кроличью шкуру, ножа и сетки с отвесами для ловли мелких зверьков и птиц. Она знает лес, знает, как жить там, где не живут люди, она - зверь. Сторожкая лисичка, бескрылая птица, идет она вглубь гор, перебираясь через потоки, спускаясь в ущелья, прячась от диких зверей в дуплах и ветках.
Она уже не плачет. Но что она ищет?
– Что я ищу...
– шепчет девушка, с ветвей высокой скверши разглядывая лесной дол. Говорят, раньше страшные птицы Скаши любили отдыхать в ветвях сквершей. А теперь она, голодная и уставшая, исцарапанная и грязная, будет тут жить. Протянула руку, сорвала шишку, вылущила десяток горьковатых семечек. От них сводит челюсть, зато желудок немеет, перестает болеть. И голод уходит, можно еще много часов идти вперед, ловить птиц, мелких зверьков, разжигать бездымные костры, а порой и вовсе довольствоваться сырым мясом. Зверь? Зверь...