Живущий
Шрифт:
Сотрудник ПСП:Возможно, это действительно не очень хорошо с твоей стороны так говорить о своем погибшем друге.
Тритон:Он не был другом. Квин, его вообще не было в социо.
Сотрудник ПСП:Но он был вашим товарищем в первом слое.
Тритон:Нет, я не могу называть его своим товарищем. Зеро плохо поступил с питомцами. У нас всегда была прямая трансляция из термитни— на, обычно я не сохранял ее в памяти, потому что видеофайлы занимают слишком много места, но последние несколько минут… до того как они перестали жить… этот кусок я решил
Зеро
Последней каплей, возможно, стала поездка в интернат к Ханне — впрочем, теперь уже нет никакого смысла так ее называть. Лучше уж Мия-31.
Когда Эф спросил, чего бы мне хотелось на Рождество, и я ответил, что хотел бы увидеть Ханну, я не рассчитывал, что он согласится, просто дал честный ответ. Но он сказал: «Почему бы и нет, если тебе станет спокойнее». Администрация отпустила меня с ним неохотно. Они не очень-то любят, когда исправляемые разгуливают за пределами Дома. Насколько я понял, Эф проявил большую настойчивость, даже надавил на них как-то. Они дали нам три часа: два на дорогу, туда и обратно, и один час — на «свидание с бывшей Родной». Они строго рекомендовали наручники («Этот вирус… мало ли что»), но он не стал их на меня надевать («Лично я доверяю парню»). Меня это тронуло. Я тоже почти что начал ему доверять.
Зачем Эф повез меня к ней в интернат? Чтобы мне стало спокойнее? Ха. Скорее всего, он с самого начала хотел меня спровоцировать. Возможно, даже надеялся, что я попытаюсь сбежать. Я не пытался… Но, так или иначе, я все же сорвался, а он этого только и ждал. Ну что ж, я где-то даже его понимаю. Вся эта шумиха вокруг меня, весь этот спам, тысячи зараженных сообщений и писем, которые они, как бешеные, пересылают друг другу, вроде бы сами того не ведая, вроде бы из-за поганого вируса, который бесконечно воспроизводит себя… А ты поди-ка проверь — может быть, кто-то давно уже делает это сам,по собственной воле, может, кому-то нравится, может, кто-то сочувствует, может, и правда давно уже есть несогласные.Может быть, Планетарной Службе Порядка слишком уж зыбкой кажется эта грань между социо-вирусом и социо-бунтом. Они надеялись, что запрут меня в исправительном Доме — и про меня все забудут. Что они будут тихо ковыряться во мне, изучать как невиданного питомца, щупать крылышки и дергать за усики — а я останусь в этаком пожизненном режиме инвизибл, неизвестный, но безопасный зверек— исправляемый… Так все и было. Много лет именно так все и было — а теперь мне тридцать один, и весь мир неожиданно вспомнил, что я существую. «Угроза 0» — так они назвали этот прославивший меня вирус; антивируса до сих пор нет — надеюсь, в твое время он уже будет.
Кстати, забавно, что я — единственный, кто не имеет возможности лично ознакомиться со всем этим спамом. Но кое-какие сплетни до меня все же доходят, и я тут составил небольшой список известных мне «писем счастья» на случай, если тебе интересно:
1. «У тебя тупая работа, и до паузы была тупая работа, и после паузы будет тупая работа. А ты хочешь быть сценаристом или геймрайте— ром… Иди за Зеро — он родился, чтобы изменить твою жизнь ©».
2. «Тебе пятьдесят, и тебе не нравятся рекомендации посетить зону Паузы. Иди за Зеро — он подарит тебе длинную жизнь ©».
3. «Ты женщина. Живущий требует, чтобы ты регулярно спаривалась, но ты не хочешь Родного. Иди за Зеро. Он позволит тебе предохраняться ©».
4. «Ты женщина. Живущий требует,
5. «Ты хочешь собаку. Настоящую, живую собаку в первом слое. Иди за Зеро, и животные полюбят тебя, как любят его ©».
6. «Ты читаешь Книгу Жизни. Но число Живущего изменилось, а в Книге про это ни слова. Не верь всему, что написано в Книге ©».
7. «Говорят, что Создателя нет, а есть только Живущий. Тогда кто же создал Зеро? Иди за ним, и он поможет тебе вспомнить молитвы ©».
Извини, я, кажется, немного отвлекся. Я ведь хотел рассказать тебе про Мию-31.
Мия. Ханна. Толстая, вялая двенадцатилетняя девочка. Вторая по счету инка-наследница матери (первый, мальчик, прожил всего восемь лет; говорят, он был карликом). Лоб у Мии весь в гнойничках, а глаза такие тусклые и холодные, что кажется, будто в ее черепе живет какой-то древний-древний питомец и смотрит на всех и вся безучастно через маленькие прорези на прыщавом, грязно-буром, глобалоидном лице…
Минут пятнадцать мы с Эфом ждали ее в директорском кабинете. Наконец она появилась, вернее, директор привел ее, держа под руку: в это время как раз шел «Вечный убийца», а эта дура, насколько я понял, с трудом удерживает два слоя и запросто может споткнуться на лестнице, заглядевшись на Сына Мясника.
Она казалась слегка раздосадованной тем, что ее отвлекают от фильма, но все же пыталась быть вежливой. Когда я поздоровался, она предложила мне ее зафрендить, «чтобы нормально початиться», а когда я ответил, что не подключен к социо,в ее глазах на секунду вспыхнуло и тут же перегорело, как неисправная лампочка, нечто похожее на удивление. За всю нашу встречу она почти ничего не произнесла, кроме того, что ей нравятся сериалы и «вообще второй слой клевый», и я даже не уверен, дошло ли до нее, кто я и зачем меня к ней привезли.
Я тоже молчал. Я представлял себе, что надежда, с которой я ехал сюда, — это стеклянный контейнер с бабочкой-шоколадницей, и вот он выпал из моих рук и разбился вдребезги, и бабочка внутри оказалась мертвой и высохшей, а я столько лет убеждал себя, что она там, внутри, просто спит…
Я представлял себе Ханну, такую красивую, с глазами бархатистыми, как крылья бабочки-шоколадницы.
Ханну, с таким чистым, бледным лицом.
Ханну, которая без труда держала три слоя.
Ханну, которую я навсегда потерял.
Когда наше молчаливое «свидание» подходило к концу, Эф спросил меня:
— Ну что, ты доволен? Убедился, что с Ханночкой все в полном порядке?
«Ханночка» и директор хором хохотнули над чем-то, чего я не мог услышать. Видимо, планетарник в «Вечном убийце» хорошо пошутил.
И я ответил на вопрос Эфа:
— Она не Ханна, никогда ею не была и не будет.
Эф поднялся и сделал шаг в мою сторону. Что-то хищное появилось в нем — не в стылом зеркальном лице, скорее, в движениях, в позе. Директор интерната уставился на меня, возмущенно булькнул и тут же скривился, как будто мои слова вызвали у него приступ изжоги и он захлебнулся желудочным соком.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Эф. — Что значит — «не Ханна»?
— Ханна умерла.
— Ой, какое слово… — прошептала Ханна, глядя на меня почти что с восторгом. — Плохое слово. Его запрещено говорить.
— Давай-ка перед обратной дорогой мы с тобой все же наденем наручники, да, приятель? — прожужжал Эф. — Ты, кажется, не уважаешь Живущего. Ты с ним не согласен.Ты только что его оскорбил, и все зафиксировано устройством, — он указал на своего «болтуна». — Как представитель Планетарной Службы Порядка я вынужден буду сообщить о твоем поведении администрации исправительного Дома. И рекомендовать тебя для перевода в Спецкорпус.