Живущий
Шрифт:
Сотрудник ПСП: Кто увел?
Лисенок:Не помню. Кажется, кто-то из кураторов.
Сотрудник ПСП:А тот сотрудник Службы Порядка, не помнишь, что он делал?
Лисенок:Точно не помню. Кажется, он помогал кураторам.
Сотрудник ПСП:Хорошо. Ты молодец, и Планетарная Служба Порядка выносит тебе благодарность. Если тебе больше нечего добавить к сказанному, тогда смерти…
Лисенок:Я хочу добавить!
Сотрудник ПСП: Я слушаю.
Лисенок:Я хочу еще добавить, что… Насчет наших термитов. Я считаю, мы все считаем — что это
Сотрудник ПСП:Ты очень красиво говоришь, исправляемый Лисенок. Не зря тебя так любят слушать на фрик-тьюбе.
Лисенок:Да, я… Спасибо. Это из нашего «Прощального слова термитам». Мы очень по ним скучаем.
Зеро
Нашу группу привели на эксперимент через несколько дней после посещения Фермы. Нас было пятеро: я, Крэкер, двое незнакомых исправляемых (один предпаузник и один из средней группы) и Сын Мясника. Его доставили в буквальном смысле прикованным к инвалидному креслу: на руках и ногах металлические браслеты, от которых к поручням кресла тянулись блестящие цепи. Там, в выложенном белым кафелем коридоре лаборатории, мы впервые увидели Сына так близко и не через стекло. От него пахло, как от младенца из группы недавно воспроизведенных исправляемых: молоком, влажными очищающими салфетками и мочой. Он играл со своими цепями. Они явно ему очень нравились, их блеск и в особенности их звук, поэтому он шевелил то рукой, то ногой и восхищенно замирал, вслушиваясь в металлический звон. На нем был трехцветный костюм «социомана», и, когда он дергал ногой, широкие штанины слегка задирались, обнажая щиколотки — тонкие-тонкие, как у человека, который никогда не ходил. Мы с Крэкером тогда пришли к выводу, что цепи — скорее всего, просто маскарад для сотрудников лаборатории. Чтобы они видели: страшное чудовище укрощено и не представляет угрозы. Чтобы они не боялись, что все вдруг повернется, как в сериале «Вечный убийца», что Сын Мясника воспользуется ситуацией и сбежит. Крэкер даже спросил про цепи у сопровождавших нас планетарников (среди них был Эф), но они не ответили: сделали вид, что заняты в глубоких слоях и не слышат. Впрочем, и без планетарников было понятно: Сын не смог бы никуда убежать на таких беспомощных тонких ногах.
О сути и цели эксперимента нам тогда мало что было известно: на этот счет ходили самые разные слухи. Например, предпаузник, ждавший с нами в коридоре своей очереди, уверял, что нас будут облучать специальными «корректирующими ионами» с исправительной целью. Он был немного заторможенный, этот предпаузник, и все повторял, что после облучения уже в следующем воспроизведении наш КПУ уменьшится вдвое, потом — еще вдвое, и еще вдвое, и так после каждой паузы — коэффициент потенциальной угрозы становится вдвое меньше…
— Например, если мой КПУ — двенадцать, то в следующем воспроизведении это будет шесть, потом три, потом… — Он вдруг умолк, наморщил лоб, и на лице его отобразились сначала напряженная мыслительная работа, потом удивление и, наконец, чистая мука.
— Всегда будет оставаться половина от половины, — с отчаянием сообщил он.
Тот, который из средней группы, недобро хихикнул:
— Не может такого быть. Пересчитай еще раз.
Сам он твердо придерживался той точки зрения, что на нас собираются «обкатывать» новые экспериментальные установки социо.Такие «обкатки» действительно регулярно производились, однако же нам с Крэкером было совершенно очевидно, что к участию в такого рода эксперименте не привлекли бы ни Сына Мясника, ни меня.
Крэкер утверждал, что эксперимент, с какой бы целью
Я спросил его, с чего он взял, и он ответил в своей обычной манере:
— Заглянул ненадолго в ячейку того бородатого, ну, профессора, пока он водил нас по Ферме. Он исследует Пять Секунд Тьмы… Так что сам делай выводы.
Крэкер часто упоминал как-нибудь так, мимоходом, что «заглянул» в чью-то ячейку. И по его тусклому лицу совершенно невозможно было понять, серьезно он говорит или просто разыгрывает.
— Врешь, — сказал я. — Ты не мог никуда заглянуть. Вам всем обрубили социо,пока мы были на Ферме.
— Ну я же Крэкер. А Крэкер взломает любой пароль. Крэкер пройдет через любую защиту…
Мне кажется, прежде чем продолжать, я все же должен объяснить тебе, кто такой Крэкер. Скорее всего, ты прекрасно знаешь и без меня, ну а если вдруг нет, с моими объяснениями тебе будет понятнее. Мне будет понятнее. Я должен все понимать. Крэкер — это ведь не просто какой-нибудь исправляемый. Крэкер — гений.
Крэкер придумал социо.
Ну, не совсем в том виде, в котором социосуществует сейчас, первый вариант был куда примитивнее, но именно Крэкер разработал программу, позволившую отказаться от бипэдов и церебронов и осуществлять подключение В2В [5] без помощи внешних носителей. Церебральная инсталляция.
Подключили всех. Поголовная церебральная инсталляция произошла за девять месяцев до Рождества Живущего.
Он мог бы быть достойной и счастливой частицей Живущего, мой бедный друг Крэкер. После Рождества ему предложили войти в Совет Восьми под вечным никнеймом Основатель.После Рождества он должен был стать гордостью и опорой Живущего, его апостолом, его наместником, его мудрым защитником… Но он отказался. Церебральная инсталляция совпала с началом Великого Сокращения — и это совпадение повредило рассудок Крэкера, разрушило его жизнь, изменило его инвектор. Дело в том, что Крэкер почему-то винил себя. Да, именно себя он считал причиной всех тех войн, эпидемий, убийств, терактов… Крэкер вбил себе в голову, что разработанная им — и повсеместно внедренная — церебральная инсталляция положила начало Великому Сокращению. И привела к рождению Живущего.
5
brain-to-Brain.
Как связаны Великое Сокращение и рождение Живущего? Если ты есть, значит, тебе уже восемь и ты, безусловно, знаешь: Живущий — Спаситель наш. Он пришел в мир, чтобы победить смерть. Своим рождением Он положил конец Великому Сокращению. Своим рождением Он подарил нам вечную жизнь… Ты также знаешь, что тайна рождения Живущего есть одна из величайших тайн мироздания. Ты знаешь, что нам не нужны разгадки и объяснения, нам нужно лишь верить, что Его рождение есть животворное чудо…
Ты знаешь все это. Это знает каждый живущий… Но Крэкер — гений, создатель социо,еретик и безумец — этот Крэкер, он вывернул все наизнанку. Связь между Сокращением и Рождеством была для него очевидной — но очевидной иначе, не так, как для всех остальных. Он не считал Живущего спасителем нашим. Он считал его монстром. Великое Сокращение он полагал своего рода эмбриональным периодом. Периодом формирования зародыша…Зародыш же, по его мнению, возник в результате слияния,ну а слияние — ты уже догадался! — произошло в результате всеобщей церебральной инсталляции. То есть Крэкер считал, что своей работой он, лично он, вызвал к жизни Живущего.
И еще он всем говорил, что Сын Мясника не виновен в своих преступлениях, что Сын Мясника подчинялся воле зародыша,и все его убийства были лишь частью Великого Сокращения.
Абсурд, правда? Нелепость. Не бери это в голову. Я просто хочу, чтобы ты понял, насколько Крэкер упрям. Свое нелепое чувство вины, свою нелепую трактовку Великого Сокращения, свое неуважение к Живущему, уверенность в своей правоте Крэкер пронес через века, через множество пауз и воспроизведений, через множество тел… И донес до меня.