Живые не любят умирать
Шрифт:
– Нет, я рад тому, что первый до чего-то докумекал! Первый!
В диалог вступил Женя:
– До чего ж ты, позволь спросить, докумекал?
Здесь я услышала такое, что у самой забегали мурашки, может, беженцы с Пашиного тела, а может, и свои собственные плюс к этому все мои чуть более полуметра роскошных каштановых волос вмиг встали дыбом, образовав на голове нечто наподобие икебаны.
А сказал он вот что:
– Я думаю, неспроста Илья выбрал именно сегодняшнюю ночь. Он решил привести своих зомби, чтобы те расправились с нами, и не марать собственные руки. Потому что сегодня, как это ни ужасно, четверг!
– Четверг!! – выкрикнули все исступленно и тут же зажали рты руками, так как близилось время
Наконец, примерно через пять минут после Пашиной умной речи, на горизонте возник силуэт. Сперва я испуганно вздрогнула, решив, что это один из миссионеров, но это был Андрей. В руках он держал папку и маленькую кассету из видеокамеры. Встав посреди площадки, он стал нервно озираться по сторонам.
Откуда ни возьмись, в противоположной нашему кустарнику стороне возник Илья, медленно передвигающийся вперед, к Андрею. Одной рукой он прижимал к себе Лену, обхватив ее за шею, во второй держал пистолет, приставленный дулом к Ленкиному виску. Сама пленница несла в руках подсвечник. Наверно, таким образом преступник решил освещать себе путь за неимением третьей руки.
Метрах в пяти от Андрея был большого размера пень, к которому Илья и подвел мою несчастную подругу, после чего голосом принудил поставить подсвечник туда. Стало немного светлее, но не настолько, чтобы нас можно было заметить. Однако предводитель сектантов, явившийся, к счастью, без своих подопечных зомби – а до того момента я всерьез опасалась, что он решил провести показательную мессу, на которой свидетелями станем мы, а жертвой, разумеется, бедная Ленка, – оказался умнее, чем мы рассчитывали. Держа Лену под дулом пистолета, он левой рукой, отпустив ее шею, начал шарить по карманам и выудил оттуда небольшой фонарик. Заставив Андрея отойти на безопасное расстояние, он приступил к изучению всех близлежащих зарослей, не выпуская Гаврилову из-под прицела, и вскоре обнаружил-таки кучку людей, отдыхавшую в кустах.
– Ага, – удовлетворенно выдал он с интонацией волка из «Ну, погоди!».
– Ага, – пискнули мы ему в ответ.
– Я так и думал. А ну, шпана малолетняя, выходи. Ба, кого я вижу! – направил он слепящий луч в глаза Нине. – И вы здесь, наш уважаемый дворецкий! Уж от кого не ожидал такого чудачества, так это от вас, голубушка! Стыдно вам, право, в таком-то возрасте. – Мы, повинуясь, выбрались из кустов.
Тут Илья Серов сотворил поистине зверскую вещь: размахнулся и врезал металлическим основанием оружия по Женькиному темени, после чего резко отошел назад, закрывшись Ленкой, как щитом, и приставив дуло к ее голове, что не дало нам возможности даже помечтать о мести: Ленкина жизнь была важнее нашего праведного гнева. Жека, не успев и вскрикнуть, рухнул на землю, лишившись сознания, что, само собой, в его умный план никак не входило. Оставалось только гадать, для чего это понадобилось преступнику. Наверно, Логинов представлял для Ильи некую опасность по причине своей немалой мужской силы, а остальных троих он не считал серьезными соперниками, коли вдруг придется вступать в рукопашный бой.
Затем Илья, точно фокусник, извлек откуда-то моток веревки и заставил Андрея привязать всех четверых искателей правды к этому самому массивному пню (не спрашивайте, как мы уместились вокруг него, практически сидели теперь друг на друге), дабы «лучше нас видеть», как он сам выразился, не забыв, естественно, проверить, насколько крепко нас привязали. Результатом проверки он остался весьма доволен – Андрей не так наивен, чтобы схалтурить, догадался, что старший брат решит перепроверить, – и не упустил случая похохотать над конфискованным у нас холодным оружием, сброшенным в кучку близ пенька. А мы тем
– Что эта груда металлолома может против меня? – вытерев выступившие от своего злодейского и даже какого-то потустороннего смеха слезы, заявил нам палач, простерев руки к небу, считая, видимо, что этот жест более слов помогает понять, сколь велико его всесилие. – Я всемогущ! Да я раздавить вас могу одним пальцем, букашки! А теперь ты, слизняк, по недосмотру природы оказавшийся моим братом, клади на землю барахлишко и сматывайся, пока цел.
– Ну уж нет. Брось пистолет, отпусти заложников. Тогда получишь то, что хочешь, – не согласился Дрюша с поставленными условиями.
– Что? Говорю, давай улики и вали отсюда! Не то забуду, что мы росли вместе, да прикончу тебя!
– Хорошо, я оставлю документы, кассету и уйду. А что будет с ними? – кивнул он в нашу сторону несколько растерянно. – А Лену отпусти прямо сейчас, она все равно не представляет для тебя опасности. Потом поторгуемся.
– Поторгуемся? – изумился вор и убийца. – Да не собираюсь я с тобой торговаться. Кто ты такой? Бабу свою и друзей получишь потом по почте. По ку-соч-кам!
Лицо Андрея исказила гримаса неподдельного ужаса: он понял, что старший брат не шутит.
– Илюха, опомнись! Что ты делаешь?!
– А я объясню. Вот ты говоришь «брат, брат»… А сам, мало того что слабак такой же, как и папаша, да еще и отвернулся от меня в самый ответственный момент! Вместо того чтобы рассказать все мне, ты спелся вот с ними! – Он ногой показал на нас, так как руки были заняты. – И помогал им добыть улики против собственного брата, чтобы упечь меня за решетку! Я тебе этого никогда не прощу! Но расплачиваться за свой грех будешь не ты. Расплатятся те, кто для тебя дорог! И начну я с твоей обожаемой сучки!
Неожиданно из кустов, где не так давно, но относительно долго пряталась наша компания, выскочил огромный черный пес, яростно залаял, обратив на себя всеобщее внимание, и, подбежав к преступнику, вцепился зубами ему в ногу.
– А! Черт! Черт! – визжал Илья и тряс попавшей в плен ногой, пытаясь скинуть собаку, но тщетно.
В следующую секунду произошло вот что: Андрей, видя, как дуло пистолета по причине разборки с собакой отстраняется от Лены на безопасное расстояние, смотря теперь вверх, а не вбок, с криком «Ложись!», которому возлюбленная тут же повиновалась, достал из ботинка складной ножик и, одним движением пальцев выдвинув лезвие, замахнулся; Илья, боковым зрением заметив маневр брата, направил на него пистолет, выстрелил и одновременно с этим получил удар ножа в правое плечо; пес, испугавшись резкого звука выстрела, бросился наутек, оставив на ноге Ильи виднеющийся из-под рваной брючины кровавый оттиск своих зубов. Сам Илья, застонав от боли, схватился за плечо, из которого торчала рукоятка ножа. Андрею было куда больнее: старший брат, терзаемый во время выстрела бешеной псиной, все ж таки не промахнулся и попал ему в кисть. Папка и кассета с приглушенным звуком упали в траву. Левая ладонь беспомощно держалась за правую, которая сильно кровоточила и вызывала приступ нескончаемой адской боли, отражающейся на его лице.
Затаив дыхание и словно чувствуя где-то у себя внутри боль друга, мы ждали неминуемой развязки. Очнувшийся и несказанно удивившийся местоположению своего тела Женька уже предпринял пару бессмысленных попыток освободиться от пут. Ленка все еще сидела на земле возле ног Ильи, закрыв лицо руками: она боялась увидеть последствия выстрела. Нам было страшно и обидно за то, что мы не имеем возможности помочь своим друзьям, Женька только крикнул Лене:
– Отползай!
И она поползла на четвереньках к нашему пню, а, достигнув его, положила голову мне на плечо. Лицо ее выражало попеременно ужас, гнев и скорбь.