Жизнь на двоих
Шрифт:
Арен лежал рядом, на спине, и дыхание его было размеренным и спокойным. Сама же София спала, примостив голову у него на плече, и обнимала одной рукой, ощущая, как под ладонью бьется его сердце.
Только бы не проснулся, почувствовав ее эмоции. Пусть еще отдохнет, он ведь так мало отдыхает… И сегодня вечером хорошо бы перенестись куда-нибудь подальше от столицы, на природу, чтобы Арен хотя бы немного глотнул свежего воздуха, а то не видит толком ничего, кроме дворца.
Ночью София долго не могла уснуть, все думала о том, что рассказал ей император. И не только
София практически ничего не знала о шаманах. Нет, даже не практически, а совсем ничего. Иногда читала заметки в газетах об арестованных шаманах-мошенниках, пару раз слышала от знакомых, что с ними лучше не связываться – себе дороже, – а уж что такое эта «шаманская магия», и вовсе не представляла. Люди, не обладающие энергетическим контуром, творят магию – это было слишком невероятно. Каким образом? Любое заклинание – это формула, уравновешенная и закрепленная магической силой, без силы формула не сработает, без формулы сила будет просто силой, не обладающей вектором. А шаманы как магичат? У них ведь нет энергетического контура, соответственно нет и силы.
Странно это все. Если бы действительно был какой-то способ научиться магии немагам, разве не открыли бы уже школы, не начали бы учить детей подобному мастерству? Однако даже император не представлял, как шаманы колдуют, да и можно ли это назвать колдовством в принципе?..
Еще София вспоминала, как Арен долго вглядывался в ее глаза, ощущая его невероятную по силе нежность, а потом тихо сказал:
– Счастье мое, я не смогу приходить к тебе каждый день. Я должен…
Она перебила его, прижимаясь крепче, погладила по груди, чувствуя боль и горечь – то ли свою, то ли чужую, давно было не разобрать, не разделить:
– Не надо, не говори ничего. Я все понимаю.
– Защитник, – прошептал Арен, целуя ее волосы, – как же мне повезло с тобой, Софи. И как бы я хотел, чтобы все было иначе и мы могли бы не прятаться, не лгать…
– Я бы тоже этого хотела. Но в том, что нам приходится это делать, нет ничьей вины. И я никогда не стану упрекать тебя в том, что ты не можешь изменить. Даже если у тебя не получится жениться на мне – это не важно, правда. Я просто хочу быть с тобой. В любом статусе, лишь бы рядом.
– Я люблю тебя, Софи, – сказал Арен серьезно, вновь вспыхивая пламенем, приподнял ее голову за подбородок и поцеловал в губы – нежно, но крепко, будто печать ставил. – Ты – моя любимая. Моя единственная.
– Это самый лучший статус, – улыбнулась София, целуя его в ответ.
Сейчас, вспоминая эти мгновения, она вновь улыбалась, хотя причин для улыбок на самом деле было немного. Особенно когда она представляла свои одинокие вечера в те дни, когда Арен будет вынужден оставаться у Виктории. И не просто оставаться…
Когда София представляла, как Арен целует жену, ей становилось тошно. Нет, не из-за ревности – просто она безумно жалела императора, который должен исполнять супружеский долг, хоть и не хочет этого. Что там София! Ей не нужно спать с мужчиной, которого она не любит. А вот Арену необходимо спать с Викторией. И кто сказал,
– Ты что так пыхтишь? – прошептал он вдруг, поворачиваясь к Софии лицом, и улыбнулся, открывая глаза. – И эмоции такие… словно возмущенные. Что случилось?
– Я тебя разбудила, – посетовала девушка – и охнула, когда Арен неожиданно лег на нее и начал осыпать невесомыми и очень нежными поцелуями ее грудь. – Мм…
– Эти эмоции мне нравятся больше, – засмеялся он, лизнув розовую вершинку. – Гораздо больше, Софи. Давай-ка попробуем сделать их еще более выраженными и… сладкими.
– Сла… мм…
Она совершенно забыла, что хотела сказать или спросить, уже через несколько секунд, распластавшись на постели, постанывая и выгибаясь под сильным и крепким телом Арена, который одновременно и целовал ее губы, и ласкал грудь, и двигался внутри ее, вспыхивая ярким пламенем при каждом движении, и шептал что-то неразборчиво-нежное, склоняясь к уху и щекоча горячим дыханием висок.
Софии действительно было сладко. Очень-очень сладко и безумно приятно – везде-везде, даже пальцам на ногах, но особенно приятно было там, где Арен соединялся с ней. А еще – в душе, которая трепетала от любви, обнимая другую душу и сливаясь с ней в едином бессмертном сиянии.
Императору уже давно не было настолько хорошо. А все из-за того, что он провел с Софией ночь и утро, наполняясь ее любовью и отдавая девушке собственную. Вот, оказывается, что имел в виду отец, когда рассказывал о любви и ее влиянии на эмпатов. Арен никогда не верил, что подобное возможно – ощущать себя единым целым с другим человеком, – но теперь он знал, что это правда.
Только бы не потерять. Только бы София всегда была рядом с ним.
К сожалению, совсем «всегда» не получалось – утром пришлось расстаться. На этот раз Арен не мог задерживаться, и так накануне не успел просмотреть документы у себя в кабинете, если он еще и сегодня будет бездельничать, потом не разгребет. Так что в шесть утра император, расцеловав Софию с ног до головы, из-за чего она начала звенеть от удовольствия и звонко смеяться, дергая и ногами, и руками, отправился в собственный кабинет и до восьми не поднимал головы, изучая оставленные секретарем документы.
Без пятнадцати восемь Арен, поколебавшись пару мгновений, все-таки перенесся в спальню Виктории, не желая провоцировать у жены ненужную ревность, и разбудил ее.
– Я пойду к детям, – сказал он, не подходя к постели – не желал, чтобы Виктория лезла с объятиями. – Ты умывайся и приходи к нам в столовую.
– Да, Арен, – ответила она покорно, и император сжал кулаки – Защитник, если выяснится, что на жене действительно что-то было по вине Аарона… Что ему тогда делать?!
Воскресить бы брата. А потом опять испепелить.