Жизнь с Раманой Махарши

Годман Дэвид

Заливка расплавленного металла должна происходить в благоприятное время. Астрологи, к которым обратились за советом, выбрали определенный день и сказали, что литье должно быть выполнено между восемью и половиной двенадцатого вечера. Форма была изготовлена заранее, поскольку для ее производства благоприятного времени не требовалось.

В назначенный день в восемь вечера скульптор разжег огонь между аптекой ашрама и баньянами. Он трудился в поте лица в течение нескольких часов, но так и не сумел расплавить металлы в тигле. Я не эксперт в этих делах, но даже я видел, что огонь был очень, очень горяч. Скульптору то и дело приходилось пропитывать одежду

холодной водой, чтобы нейтрализовать жару, и все это время он держался на расстоянии от огня, орудуя очень длинными щипцами.

Бхагаван ушел спать в свое обычное время, но когда наступила половина двенадцатого и расплавленного металла так и не было, я почувствовал себя вправе разбудить его. Я отправился в холл, объяснил ему ситуацию и спросил, что нам делать. Бхагаван ничего не ответил. Вместо этого он поднялся и отправился сам посмотреть, как идет работа. Он сел на стул в десяти футах от тигля и стал внимательно смотреть на огонь. В течение одной или двух минут, без дальнейших усилий со стороны скульптора, все металлы начали плавиться.

Бхагаван понаблюдал, как жидкость вливается в форму через отверстие в ее основании. Когда он убедился, что работа проделана должным образом, он вернулся в холл и снова лег спать. На следующий день, когда скульптор сломал форму и осмотрел статую, он очень гордо объявил, что статуя безупречна.

Где-то 1930-х годах, когда я уже завершил множество строительных работ в ашраме, неожиданный визит мне нанес отец. Я отвел его в холл, чтобы представить Бхагавану. По дороге туда я сказал ему: «Поскольку ты дал мне жизнь, я веду тебя к Бхагавану. Пожалуйста, получи у него любое благословение, какое тебе нужно».

Мой отец был явно доволен, что я стал горячим преданным Бхагавана. «Когда ты был мал, – сказал он, – я не хотел, чтобы ты становился садху. Но теперь я счастлив, что родил такого сына. Подобно отцу Маркандеи, я счастлив, что произвел на свет такого тапасина [53] .

...

** До рождения Маркандеи его отец выполнял тапас на протяжении многих лет, чтобы у него родился сын. Однажды ему явился Шива и задал следующий вопрос: «Желаешь ли ты иметь добродетельного сына, который проживет лишь до шестнадцати лет, или же ты хочешь тупоумного, злонамеренного сына, который доживет до преклонного возраста?» Отец Маркандеи выбрал благочестивого сына, который не проживет долго.

Когда я привел его к Бхагавану, Бхагаван стал рассказывать ему обо всей моей работе в ашраме: «Все эти большие здания были построены твоим сыном!» Я немедленно опроверг это заявление. «Нет! Нет! – сказал я Бхагавану. – Все они были построены твоей милостью. Все это – часть твоей лилы (божественной игры). Как бы я сумел сделать хоть что-либо из этого сам?»

Тогда мой отец неожиданно заявил: «Куда бы ты ни пришел, это место будет процветать. Я видел это в твоем гороскопе. Там было любопытное соединение, которое указывало на то, что храмы и строения будут появляться везде, где бы ты ни жил. Именно поэтому я пытался удержать тебя дома. Я хотел, чтобы эти строения появились в нашей деревне. Я знал, что если ты станешь санньясином, то уйдешь жить в другое место. Я пытался помешать тебе стать санньясином, не

пуская тебя в школу. Мысль моя была такой: „Если он никогда не научится читать, то никогда не прочтет писания и никогда не обнаружит интерес к Богу". План мой провалился, потому что твоей судьбой было прийти сюда. Я ни о чем не сожалею. Я счастлив, что все случилось, как оно случилось».

Мой отец остался где-то на месяц, и в течение этого периода мы ходили на гири прадакшину практически ежедневно. По окончании его пребывания я проводил его до станции. Пока мы ждали поезда, он начал плакать. Сквозь слезы он спросил, увидит ли он меня еще раз в этом рождении. У меня было сильное внутреннее ощущение, что ответом является «нет».

Однако, чтобы утешить его, я сказал: «Я не думаю, что нам суждено снова встретиться в этом рождении. Но, возможно, ты примешь новое рождение и придешь ко мне. В том рождении, возможно, мы оба будем любить друг друга. Бог может все это устроить».

Мои предчувствия оказались верными. Я никогда больше не видел своего отца.

Некоторое время спустя моя мать тоже приехала и осталась на месяц. Я познакомил ее с Бхагаваном и также почти ежедневно ходил с ней на гири прадакшину. Через месяц она объявила, что хочет остаться в ашраме и ухаживать за мной подобно тому, как мать Бхагавана ухаживала за ним в Скандашраме. Поскольку у меня было сильное ощущение, что это не ее судьба, я попросил ее пойти к Бхагавану и поговорить с ним об этом. Бхагаван не дал ей разрешение остаться. На самом деле он даже не стал обсуждать с ней этот вопрос.

Когда она спросила его, уехать ей или остаться, Бхагаван сказал: «По! По! По! По! («Уезжай! Уезжай! Уезжай! Уезжай!») и взмахом руки велел уйти.

Несколько лет спустя я получил письмо, в котором сообщалось, что мой отец скончался. Показав его Бхагавану, я сказал: «Пожалуйста, благослови его, ведь он дал мне рождение. Без этого рождения как бы я оказался рядом с тобой?» Бхагаван кивнул и сказал: «Да». Когда умерла моя мать, я попросил его о том же и получил такой же ответ.

Мои дни работника ашрама подходили к концу, хотя в то время я еще не осознавал этого. Оглядываясь назад, я припоминаю только один эпизод, указывающий на то, что Бхагаван знал, что мое время в ашраме подошло к концу.

Я копал что-то с помощью лома, когда Бхагаван подошел и спросил меня: «Ты сам решил сделать эту работу или Чиннасвами попросил тебя об этом?» Я ответил, что Чиннасвами попросил меня сделать ее. Бхагаван был недоволен: «Значит, он дал тебе работу. Значит, он дал тебе работу. Почему он дает тебе подобную работу?»

Несколько позднее Йоги Рамайах заметил Бхагавану: «Аннамалай Свами работает в поте лица. Его тело очень ослабло. Тебе нужно дать ему отдохнуть». Бхагаван согласился с ним: «Да, нам нужно дать ему отдых. Нам нужно дать ему свободу».

Через несколько дней я отправился к Бхагавану в ванную комнату, чтобы помочь ему принять утреннюю ванну. Вместе с Мадхавой Свами я, как обычно, натер его маслом и сделал массаж. Когда процедура была закончена, Мадхава Свами задал вопрос: «Бхагаван, люди, которые принимают ганджа лехиям (аюрведический препарат, основной ингредиент которого конопля), переживают что-то вроде ананды (блаженства). Какова природа ананды ? Это та же ананда, о которой говорят писания?»