Жизнь с Раманой Махарши

Годман Дэвид

Поскольку это было намного более легкое задание, чем столовая, мне удалось выполнить его безо всяких затруднений. Единственный любопытный инцидент, который мне вспоминается, произошел вскоре после окончания строительства. Безо всякой цели я забрался на плоскую крышу и обнаружил Бхагавана, катающегося по ней туда-сюда. Он никак не объяснил свое странное поведение, а я таки не осмелился спросить его, что он делал. По моему предположению он каким-то образом наделял здание силой.

Если это звучит несколько фантастично, то следует сказать, что как-то раз я уже наблюдал, как он наделяет силой и освящает одно из строений ашрама. Когда Бхагаван пришел на церемонию открытия офиса, то сел на место Чиннасвами и неожиданно просидел там около пятнадцати минут.

Сидя там, он погрузился в Я тем же образом, как он это часто делал во время параяны [51] . Все те из нас, кто присутствовал при этом, ощущали силу его безмолвия. Многие из нас пришли к выводу, что он сделал это для того, чтобы уполномочить сарвадхикари и офис в целом действовать от его имени и во имя его управлять ашрамом. Конечно, все это только предположение. Сам Бхагаван не дал никаких объяснений своего поведения в тот день.

Когда все работы по столовой были завершены, состоялась большая церемония открытия. Присутствовали все, включая Бхагавана. Во время церемонии Чиннасвами достал большую цветочную гирлянду и попытался надеть ее на шею Рагхавендре Рао, инженеру на пенсии, помогавшему мне. Тот отказался принять ее, говоря: «Я лишь помощник. Аннамалай Свами отвечал за это. Он работал в поте лица, чтобы закончить строительство. Отдай гирлянду ему». Чиннасвами не пожелал публично признать мою роль, хотя с глазу на глаз сказал мне, что я проделал хорошую работу. Через несколько мгновений замешательства он поместил гирлянду на фотографию Бхагавана и сел.

Однажды в тот период, не могу вспомнить, когда именно, Бхагаван попросил меня построить ступени к Пали Тиртхаму со стороны, прилегающей к ашраму, чтобы преданные могли запросто спускаться к воде. Он отвел меня к резервуару, показал, где хотел бы видеть ступени, и указал, насколько широкими они должны быть.

Пали Тиртхам – крупный резервуар величиной около пятидесяти квадратных ярдов, который граничит с ашрамом с западной стороны. Его питают потоки горных вод. В наполненном состоянии глубина воды в нем достигает пятнадцати футов.

В то время ступеней не было вовсе. Преданным, желавшим добраться до воды, приходилось пробираться через ряд валунов, залегавших с восточной стороны резервуара. Первым делом мне надо было убрать эти валуны. В тот день нанимать рабочих было уже слишком поздно, поэтому я начал работу самостоятельно. Я попытался сдвинуть несколько камней, но они оказались слишком тяжелыми для меня. После нескольких неудачных попыток я отправился к Рамасвами Пиллаю и спросил, не может ли он отпустить со мной несколько своих работников. В те дни он присматривал за садом ашрама вместе с семью или восемью другими людьми. Рамасвами Пиллай не выказал интереса к моей проблеме. Он сказал, что не может отказаться ни от одного из своих работников, потому как все они задействованы на важных работах. Я пошел обратно к Бхагавану, сказал ему, что не могу в одиночку сдвинуть камни, и добавил, что Рамасвами Пиллай отказался дать мне кого-либо из своих людей.

Бхагаван выслушал мои проблемы и затем, довольно неожиданно, сказал: «Раз ты не можешь никого найти, чтобы сделать работу, я пойду и сам помогу тебе». Бхагаван отправился к резервуару и указал на большой торчащий из земли камень. «Мы можем начать с него», – сказал он. Когда мы изо всех сил пытались поднять его, полотенце Бхагавана соскользнуло с его плеч и упало в грязь. Вскоре стало понятно, что этот камень слишком велик для нас. Нам удалось приподнять его на несколько дюймов с одной стороны, но сдвинуть его со склона мы не могли. Бхагаван велел мне отпустить камень, говоря, что он слишком тяжел для нас, чтобы двигать.

Когда камень упал на землю, то намертво вдавил в грязь полотенце Бхагавана. Тогда Бхагаван, к моему удивлению, оставил и работу, и полотенце и вернулся в холл.

Решив, что Чиннасвами – единственный оставшийся человек, который может мне помочь, я подошел к нему и сказал: «Знаешь, где полотенце Бхагавана? Оно в

грязи под камнем в Пали Тиртхаме».

Я отвел его к резервуару, показал полотенце и в двух словах описал все случившееся в тот день. Чиннасвами был потрясен, услышав, что Бхагаван был вынужден трудиться как кули (чернорабочий) потому, что я больше никого не сумел найти в ашраме себе в помощь. Он пошел к Рамасвами Пиллаю и попросил его отправить всех своих садовых работников к резервуару. Рамасвами Пиллай поначалу отказался: «Они работают в саду. С какой стати я должен посылать всех их ворочать камни в резервуаре? Кто будет ухаживать за садом, если все они будут работать там?»

Чиннасвами не стал его слушать и отправил всех его работников к резервуару помогать мне. Оглядываясь назад, я думаю, что небольшая попытка Бхагавана помочь мне была лишь тактическим ходом, дабы привлечь к моей работе больше людей. Он велел мне отпустить тот первый камень, прекрасно зная, что полотенце останется под ним. Он также знал по предыдущему опыту, как Чиннасвами отреагирует на такие новости.

Часто случайные работы, которые поручал мне Бхагаван, оказывались для меня сложными. Дважды или трижды я вынужден был говорить ему, что физически не способен справиться с определенным заданием в одиночку. В каждом случае Бхагаван предлагал мне свою помощь. Другим преданным не нравилось смотреть, как Бхагаван занимается физическим трудом, поэтому они убедили Чиннасвами выделить мне постоянного работника, чтобы тот помогал мне во всех мелких работах, которые требовалось сделать. Все это случилось позднее. Пока же я строил ступени в Пали Тиртхаме, мне по-прежнему приходилось выполнять все мелкие работы самостоятельно.

Рамасвами Пиллай был очень раздражен вмешательством Чиннасвами. Он думал про себя: «Бхагаван и Чиннасвами – на стороне Аннамалая Свами. Мне здесь больше нечего делать. Я вернусь в свою деревню и буду жить там». Он покинул ашрам, но вскоре пожалел о своем решении. Не прошло и месяца, как он прислал Чиннасвами завуалированное послание: «Я пытался продавать иглы на улицах кузнецов. Когда все делают иглы, кто захочет их купить?»

Он не сказал прямо, что хочет вернуться, но все мы высказали догадку, что это и было причиной записки. Чиннасвами показал записку Бхагавану и спросил, что ему делать. Бхагаван велел ему не отвечать. Месяц спустя, когда Рамасвами Пиллай вернулся по собственной воле, Чиннасвами с радостью вернул ему его прежнюю должность.

Бхагаван поручил мне строительство двух лестниц: одной – в центре восточного берега с широкими ступенями, а другой – рядом с ашрамными зданиями, с более узкими ступенями. После многих дней работы мне удалось закончить все широкие ступени и все узкие, кроме четырех или пяти. Это было в конце дня в середине лета. Внезапно я почувствовал огромное желание завершить работу в тот же день. Поскольку я знал, что не справлюсь с ней в одиночку, то предложил рабочим дополнительную плату за то, чтобы они остались и помогли мне. Все они согласились остаться до тех пор, пока работа не будет сделана. Бхагаван, казалось, одобрил мой план. Он попросил Кришнасвами, служителя в холле, приспособить электрическое освещение так, чтобы мы могли видеть, что делаем: «Аннамалай Свами неожиданно обнаружил жгучую решимость закончить работу к вечеру. Пойди, помоги ему: повесь несколько лампочек».

Работа шла вполне гладко, и нам удалось закончить последнюю ступень около одиннадцати вечера. Где-то спустя час прошел обильный летний ливень, столь сильный что менее чем за час наполнил резервуар до краев. До грозы резервуар был почти пуст. Теперь же поток позади ашрама в течение всего нескольких минут с нулевой отметки достиг пяти футов в ширину и двух футов в глубину. Уровень воды в резервуаре не опускался в течение нескольких недель. Если бы в тот вечер мы не остались, чтобы закончить ступени, завершение работы было бы отложено на неопределенный срок. Не Бхагаван ли вселил в меня эту решимость работать допоздна? Не могу сказать, но я бы не удивился, если бы это оказалось правдой.