Жизнь с Раманой Махарши
Шрифт:
Когда Фридман пришел в холл, чтобы пожаловаться, что его пожертвование не было потрачено должным образом, Бхагаван сказал довольно гневно: «Когда отдаешь что-либо, то должен считать вопрос закрытым. Как смеешь ты использовать этот дар для содействия своему эго?» Для Бхагавана действия сами по себе не были ни плохими, ни хорошими; его всегда больше интересовали мотивы и состояния ума, побудившие к ним.
В течение того периода, когда я занимался ашрамным строительством, несколько заезжих инженеров, также являющихся преданными, решили предложить свои услуги, изготовив чертежи различных строений, строительство которых вот-вот должно было начаться. Чиннасвами хотел, чтобы
Отложив их в сторону, он заметил: «Еще до того как мы пришли сюда, все эти здания уже были спроектированны высшей силой. В каждый назначенный момент все вещи случатся согласно этому замыслу. Так зачем нам беспокоиться из-за всех этих рукописных планов?»
Именно сам Бхагаван выполнил все чертежи ашрамных строений. Каждый день до начала работ он говорил мне, что нужно сделать. Порой, если указания были слишком сложными, он набрасывал несколько линий на листе бумаги, чтобы пояснить или проиллюстрировать то, о чем он говорил. Эти маленькие чертежи были единственными планами, которыми мы когда-либо пользовались. За исключением Храма Матери, который был построен в соответствии с планом главного стхапати (храмового архитектора), и склада, первоначальный проект которого был выполнен местным строительным подрядчиком, все прочие здания были построены по собственным неформальным проектам Бхагавана.
Когда Бхагаван давал мне проект, он всегда говорил, что это всего лишь предложение. Он никогда не позволял себе приказывать мне. Обычно он говорил: «Этот проект только что пришел мне в голову. Если хочешь, можешь выполнить его. Если нет – забудь о нем».
Разумеется, всякий раз, когда Бхагаван говорил так, я воспринимал это как непосредственное указание. Я ни разу не отказался от работы и никогда не предлагал внести какие-либо изменения в планы Бхагавана.
Когда столовая и кухня были почти закончены, Чиннасвами пришел ко мне с собственным секретным планом. Он хотел, чтобы на крыше столовой я построил комнату для Бхагавана. Он также хотел, чтобы в этой комнате я установил лифт, который бы соединял ее с нижним этажом столовой. Он желал устроить все это для того, чтобы преданным требовалось его разрешение на получение даршана Бхагавана. Только тем, кто получит его разрешение, было бы позволено войти в лифт.
Чиннасвами попросил меня рассказать об этом плане Бхагавану. Обрисовав мне в общих чертах детали, он сказал: «Ты бываешь у Бхагавана каждый день, помогая ему принимать ванну. Бхагаван всегда говорит с тобой напрямую о своих строительных замыслах. Пойди и обсуди этот вопрос с Бхагаваном и посмотри, сможешь ли ты получить его согласие на этот план. Если тебе удастся получить его одобрение, я присвою тебе высокий титул „Сэр Аннамалай Свами". Может быть, я даже присвою тебе более высокий титул».
Вся эта идея была крайне нелепой, и я знал, что Бхагаван никогда не одобрит ее. За много лет до этого, когда хозяин пещеры Вирупакша попытался взять под свой контроль доступ к нему Бхагаван в ответ покинул пещеру. Я знал, что он никогда не согласится ни на один план, который станет препятствием между ним и
Когда позднее в тот день я подходил к двери ванной комнаты с намерением рассказать Бхагавану об этом плане, он крикнул мне: «Остановись! Не заходи внутрь! Не приходи сегодня!»
Я был потрясен. Все те годы, когда я помогал Бхагавану принимать ванну, не было случая, чтобы меня не впустили. Я решил, что это необычное приказание служит признаком того, что он знает, зачем я шел к нему. Более того, я чувствовал, что этот отказ видеть меня означает, что он настолько против этого плана, что даже не пожелал обсуждать его со мной. Я отправился обратно к Чиннасвами, объяснил, что произошло, и сказал ему, что не хочу больше иметь ничего общего с этим проектом, потому что теперь я уверен: Бхагаван совершенно против него. Я добавил: «Если хочешь одобрения Бхагавана, то сам попроси его».
Чиннасвами признал поражение. Поскольку он слишком боялся Бхагавана, чтобы напрямую обратиться к нему с таким вызывающим проектом, то про весь план было забыто.
Мои отношения с Чиннасвами улучшились со времени наших ранних ссор из-за склада и коровника. По-прежнему время от времени он пытался давать мне указания по поводу строительства, но поскольку он знал, что я работаю непосредственно на Бхагавана, то никогда особенно не жаловался, когда я отказывался выполнять их. Им всегда владела странная идея о том, что каким-то образом я могу одновременно выполнять совершенно противоречащие друг другу указания – его и Бхагавана. Он, бывало, говорил мне: «Хотя ты и повинуешься Бхагавану, ты должен также повиноваться и мне».
Чиннасвами всегда стремился взять под свой полный контроль все, что происходило в ашраме. Факт того, что по сути у него не было никакого контроля над строительными проектами или надо мной, раздражал его чрезвычайно. Это, я думаю, было основной причиной всех разногласий между нами.
Хотя внешне и сохраняя видимость вражды, с течением лет Чиннасвами начал выказывать глубокое уважение к моей работе и доброжелательный интерес к моему общему благосостоянию. Он нередко справлялся о моем здоровье и часто напоминал мне, чтобы я ел как следует. Он даже распорядился, чтобы для меня разогревали воду, чтобы я мог принять горячую ванну в конце каждого дня. Он говорил мне: «Если ты заболеешь, кто будет вести работы? Ты должен хорошенько есть и стараться отдыхать как следует».
Отчасти его кампания по поддержанию моего здоровья выразилась в том, что он наказал женщинам, работавшим на кухне, приносить мне с регулярными интервалами пахту, пока я работал.
Бхагаван решил, что крыша столовой должна быть выполнена в стиле, называемом «мадрасская терраса»; это означает плоскую крышу с рядами кирпичной и известковой кладки, поддерживаемую деревянными балками. В день, когда мы начали класть кирпичи, я задействовал около тридцати каменщиков. По каким-то причинам ни один из них, казалось, не был сильно заинтересован в хорошем результате.
Когда я в первый раз заметил, насколько плохо они выполняют работу, то сказал им: «Нас всех скоро не станет, но эти здания простоят еще долгие годы после того, как мы умрем. Поэтому нам нужно постараться сделать их как можно более прочными».
Я сказал всем каменщикам: «Вы должны положить необходимое количество цемента между кирпичами. Если вы этого не сделаете, кирпичи не будут прочно держаться на своем месте». Каменщики и так знали это, но многие из них, включая главного каменщика, пренебрегли моими указаниями.