Жизнь с турбонаддувом
Шрифт:
В МАДИ в тот год организовался великолепный любительский театр, в труппу которого я поступил едва ли ни с первых дней учебы. Еще со школы занимался в драмкружке и даже успешно прошел два тура творческого конкурса во все театральные вузы Москвы, имел шансы благополучно пройти и третий тур, но предпочел связать свою жизнь с техникой. Однако перед соблазном сцены не устоял.
Слава Кулаков – герой-любовник
Театральной студией в МАДИ руководил актер МХАТа и преподаватель школы-студии этого театра Николай Павлович Ларин. С ним работала его супруга Любовь Кирилловна Касаточкина, тоже из мхатовцев. Они, как я понимаю, таким способом подрабатывали, но занимались с нами ответственно и самозабвенно.
Актеры любительского театра МАДИ после спектакля
В нашем репертуаре преобладали водевили, поскольку Николай Павлович полагал, что нам проще и интереснее будет работать в этом легком жанре. Мне поручали роли стариков либо характерных персонажей, поскольку на амплуа первых любовников по внешности не тянул. Роли покорителей женских сердец доставались Славе Кулакову и Гене Андрееву, красавцам-третьекурсникам с отделения дорожных машин. Почти до окончания вуза мы совмещали учебу с увлечением театром. Уже на первом курсе организовали бригаду, давали концерты в подшефных колхозах, совхозах, детских учреждениях, несли искусство в массы на полном серьезе, нами владел комсомольский задор – это то, чего сейчас вообще нет. В комсомольскую работу я тоже влился с самого начала учебы.
Светлана Рыскина и Марк Дискин в спектакле «Дамы и гусары»
Второе наше детище – киностудия. Два третьекурсника – Юра Пискунов и Аркаша Юрчевский были инициаторами этой идеи, и мы с моим приятелем-сокурсником Вовой Чудиновым присоединились к ним. Вместе нашли кое-какие старые пленки, кинокамеру, проектор, придумали название киностудии «МАДИ-фильм». Тогда наша затея выглядела нереальной, все происходило в 1956 году, когда кинолюбительство только-только начинало развиваться, ничего не было, все приходилось добывать и делать самим. Нам нужна была лаборатория, где была бы вода, чтобы проявлять пленку. Выпросили у дирекции бывшую курилку-туалет, сами отвинтили писсуары, зашторили окно, оборудовали. Решили снимать киноленту о нашем институте. Дали своей работе название, тоже из неоригинальных – «Фильм», и приступили к работе. Поначалу предприняли попытку снимать игровое кино, но не осилили и отдали предпочтение документалистике. Полностью работу над фильмом завершили уже на втором курсе. Весь первый курс мы были одержимы творчеством, увлеклись так, что учеба шла незаметно, но все еще было нормально, между делом сдавали зачеты и экзамены.
Полячек
Нашей энергии хватало на все, общественная жизнь кипела. В 1956 году в МАДИ возродили студенческую многотиражку, выпуск которой приостановила война, сохранив прежнее название «За автомобильно-дорожные кадры», сокращенно «ЗАК». Одним из инициаторов возрождения газеты стал Ренальд Муркес с отделения дорожных машин, принявший активное участие в организации редколлегии. Он был назначен ответственным секретарем, и пригласил помочь в новом для нас деле своего приятеля Мишу Полячека из Московского авиационного института (МАИ), где тот участвовал в издании студенческой газеты «Пропеллер».
Миша Полячек – человек интересной судьбы, необыкновенно талантливый, из плеяды несостоявшихся педагогов. Он учился в Московском государственном педагогическом институте им. В. И. Ленина вместе с людьми, ставшими впоследствии известными всей стране, будущими бардами и поэтами Адой Якушевой, Юрием Визбором, Юлием Кимом, Юрием Ряшенцевым, писателем Юрием Ковалем, режиссером Петром Фоменко. Незаурядность и смелость в суждениях они проявили еще в студенческие годы, за что их, включая Мишу, отчисляли из пединститута, поскольку свободомыслие не приветствовалось. И хотя кто-то из них окончил МГПИ, все они посвятили себя не педагогике, а творчеству. Михаил Львович Полячек стал крупным журналистом, родоначальником потребительской прессы в нашей стране, основал газету «В защиту прав потребителей», которая выходила полуторамиллионным тиражом как еженедельное приложение к «Советской торговле», участвовал в организации первого в России Агентства потребительской информации. Он создал замечательную газету «Алфавит», главным редактором
Мы часто бывали у Миши дома, поскольку он жил сравнительно недалеко от МАДИ, на улице Войковской, ныне улице летчика-космонавта Волкова, на пересечении с Подмосковным шоссе, в большом сталинском доме, в котором давали жилье репрессированным после реабилитации. Там одну из комнат занимали Миша с мамой, Евой Яковлевной, очень милой женщиной, всю жизнь проработавшей медсестрой. Она всегда радушно нас принимала.
Отец Полячека был репрессирован в 1937 году, погиб. Миша всю жизнь пытался добиться его реабилитации, но известие о том, что Лев Михайлович Полячек решением Главной военной прокуратуры Российской Федерации реабилитирован, пришло только на второй день после Мишиной смерти 14 декабря 2012 года. Ева Яковлевна тоже была репрессирована, сидела, но это ее не сломило, не повлияло на взгляды, не изменило отношения к людям и строю – она оставалась убежденной коммунисткой, очень светлым человеком. Очень сильная женщина, о которой у меня на всю жизнь сохранилась добрая память. Позднее они переехали на Люсиновскую улицу, но мы продолжали общаться.
В газете «Пропеллер» Миша Полячек работал вместе с Юрой Ковалем и Витей Лискером (ныне Листовым), которые тоже стали сотрудничать с нашим «ЗАК». Юрий Коваль впоследствии создал немало замечательных детских книг, а Виктор Листов теперь известный историк, драматург, кандидат исторических наук и доктор искусствоведения.
Поскольку у меня была киностудия и я был знаком с кино-и фотоаппаратурой, стал работать в редакции в качестве фотокорреспондента, а вскоре Миша назначил меня заведующим отделом информации, и, собирая ее со всех факультетов, я готовил публикации. Должность главного редактора занимали парткомовцы, сначала Пьянов, затем Михаил Фадеевич Шмидт, но безусловным лидером и организатором рабочего процесса оставался Миша Полячек, буквально фонтанировавший идеями. При нем в редакции образовался своего рода клуб единомышленников, дружный коллектив. Мы вели бортовой журнал, в котором каждый изощрялся в остроумии, оставлял смешные записи, шутки. Например, Коля Белковский, не сдав Люлько очередную тысячу знаков по немецкому, строчил что-то хитроумное в свое оправдание. Или Игорь Краснов, приходя с очередного зачета, изливал свои чувства в форме остроумных рисунков, шаржей. Все читали, по-своему реагировали на чужие проблемы, писали о собственных. Наши стенные часы неизменно показывали время 21.20 – столько стоила поллитровка водки. Никто из нас не пил, но эта аллюзия выглядела забавной.
Киностудия «МАДИ-фильм» работает на праздничной демонстрации. Я кинооператор
Нередко, накрытые валом творческого вдохновения, мы задерживались в редакции допоздна. Это страшно не нравилось коменданту здания, который старался выдворить всех вовремя из института. Для нас он стал врагом номер один, и с ним было связано очень неприятное происшествие, грозившее нам отчислением из института или, того хуже, обвинением в антисоветской деятельности. Однажды бортовой журнал исчез, мы были в шоке, не знали, что делать. Найти его не удалось, но, много лет спустя, выяснилось, что журнал похитил коварный комендант. Он накатал «телегу» в КГБ, расписал, какие мы плохие, а журнал, видимо, приложил в качестве вещдока как доказательство нашей неблагонадежности. Типичный донос, преследовавший жалкую цель.
Разумеется, никаких антисоветских мыслей в журнал мы не вписывали, и даже в голове не держали. Повезло, что инспектор КГБ, курировавший МАДИ, МАИ и Институт пищевой промышленности – три вуза, которые были рядышком, оказался нормальным, здравомыслящим парнем. Он имел какое-то отношение к «Пропеллеру» и фактически спас нашу компанию, не дав ходу «телеге», которая попала к нему, иначе нас тоже из института изгнали бы и заслали за 101-й километр. При желании всегда можно было найти элемент антисоветчины даже в самых невинных шутках. Мы могли бы жестоко поплатиться за свое простодушие и доверчивость, но нам повезло, и наша кипучая общественная деятельность продолжилась.
Мы завели новый журнал под названием «Виноват ли Полячек?», я тут же дописал: «Виноват, естественно…». Полячек был душой редакции, вокруг него собирались не только все, кто хотел как-то приобщиться к нашей студенческой прессе, но и те, кого привлекала атмосфера братства, дружбы и просто интересной жизни, царившая в нашем коллективе. Вместе с Полячеком и Вовкой Чудиновым мы придумали совместный псевдоним Качудачек, соединявший три наши фамилии: Каминский, Чудинов, Полячек, выпустили один из новогодних номеров, сочиняли на то время интересные вещи.