Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
2. Создать Комиссию при ФОСП для проработки вопроса об урегулировании переводческого дела». (ИМЛИ. Ф. 51. Оп. 1. Д. 13. Л. 32)
10 июня 1929 года Конфликтная Комиссия Федерации Объединений Советских Писателей в открытом заседании рассмотрела конфликт, возникший в связи с изданием ЗИФ’ом перевода «Уленшпигель» Де-Костера, в обработке т. Мандельштама.
В заседании присутствовали представители ЗИФ’а — т. т. Яковлев и Свистунов, т. Заславский, переводчик т. Карякин; из числа 15 писателей, выступивших печатно по этому делу — т. т. Олеша, Б. Пастернак, К. Зелинский, Н. Адуев.
О. Э. Мандельштам на заседание комиссии не явился. А.
«Комиссия вынесла следующее постановление:
1. Признать недопустимой существующую практику издательств, когда они заключают с третьими лицами договора об издании переводных произведений, без согласия и даже ведома переводчиков. Всякое посредничество третьих лиц, получающих подряд на поставку переводов, является недопустимым в наших советских условиях и неизбежно ведёт к появлению так называемых в театральном деле „жучков“, а с другой стороны — „негров“.
2. Признать, что ЗИФ, заключив договор с т. Мандельштамом на обработку переводов, не только не оговорил прав переводчика на материальное вознаграждение, но и нарушил интересы переводчиков как художников слова, и должен нести за это ответственность со всеми вытекающими отсюда последствиями.
3. Признать, что т. Мандельштам не имел права пользоваться существующими переводами т. т. Карякина и Горнфельда и составлять из них новый перевод без их согласия. Он должен был получить согласие названных переводчиков, не только на право обработки, но и на окончательную редакцию текста. Между тем т. Мандельштам использовал чужой труд без согласия авторов-переводчиков и без оплаты их труда. Будучи квалифицированным литератором и переводчиком, он должен был помогать борьбе с посредничеством. Поэтому он несёт моральную ответственность перед авторами.
4. Т. Заславский поступил правильно, как общественный работник и журналист, когда в фельетоне, помещённом в „Литературной газете“, встал на защиту достоинства литературы и осудил поведение тов. Мандельштама. Все факты, приведённые им, верны, и в них нет никакой клеветы, но в тоне всего фельетона допущена резкость, дающая возможность непосвящённым в дело читателям неправильно осудить т. Мандельштама как халтурщика.
5. Это вызвало с другой стороны резкое письмо-ответ т. Заславскому со стороны 15 писателей, которые, недостаточно учитывая фактическую сторону дела, неправильно оценили выступление т. Заславского и безоговорочно оправдали поведение т. Мандельштама.
Члены конфликтной комиссии: Богданов, Канатчиков, Львов-Рогачевский Зав. Юрбюро Николаев Секретарь»
(РГАЛИ. Ф. 155. Оп. 1. Д. 584. Л. 33).
Наконец-то дело по обвинению поэта О. Э. Мандельштама в «плагиате» закончилось.
Позднее Осип Эмильевич высказался в отношении своего обвинителя: «К числу убийц русских поэтов или кандидатов в эти убийцы прибавилось тусклое имя Горнфельда. Этот паралитический Дантес, этот дядя
Моня с Бассейной, проповедующий нравственность и государственность, выполнил социальный заказ совершенно чуждого ему режима, который он воспринимает приблизительно как несварение желудка. Погибнуть от Горнфельда так же смешно, как от велосипеда или от клюва попугая». [1.132]
Издательство «Земля и фабрика» после такой резонансной истории с Осипом Мандельштамом договор расторгло, на всякий случай.
История, конечно, получилась громкая, но по накалу страстей вряд ли она
Журналистское расследование по поводу подлинного авторства романа «Тихий Дон» — одного из эпохальных произведений советской литературы, — длившееся несколько десятилетий и обретшее новое дыхание лет 10 тому назад, в этом смысле безусловно заслуживает нашего особого внимания.
М. А. Шолохов на церемонии вручения ему Нобелевской премии. Фото из фондов музея-заповедника М. А. Шолохова
Михаил Александрович Шолохов начал печататься с 1923 года, сначала как фельетонист — первый фельетон «Испытание», опубликованный в комсомольской газете «Юношеская правда», был подписан им «М. Шолох», затем, примерно через три года, вышла первая книга рассказов, однако особого внимания критики его произведения не удостоились.
Настоящая всесоюзная известность пришла к молодому литератору вместе с публикацией первых двух частей романа «Тихий Дон» в литературно-художественном журнале РАПП «Октябрь», который сразу же был напечатан отдельной книгой общим тиражом 180 000 экземпляров.
17 января 1929 года М. А. Шолохов писал своему двоюродному брату А. И. Сергину: «Читаю рецензии и с трудом дочитываю, потому что испытываю лёгкие приступы тошноты. А тут письма. Очень много писем, из числа которых есть и такие: грубо-бесцеремонные, наглые, самоуверенно-идиотские письма, в которых люди пытаются, сморкаясь и грязня ногами, влезть тебе в душу <.. > и милостиво берутся обогащать тебя!»
Вместе с оглушительной славой появились и первые слухи о том, что Михаил Александрович на самом деле не являлся автором романа, при этом особой популярностью в литературных кругах пользовалась версия о том, что ещё подростком будущий писатель похитил рукопись произведения из полевой сумки раненого офицера или, как вариант, она могла была быть найдена им на теле убитого в бою белогвардейца.
Далее развитие ситуации осуществлялось по типовому сценарию. Для начала в газете Ростовского обкома ВКП(б) «Молот» появилась статья известного театрального критика И. И. (Юзефа) Юзовского, в которой он поделился с читателями сомнениями по поводу того, как такое значительное художественное произведение могло принадлежать перу неприлично молодого и абсолютно неопытного человека.
Юзовский был тем самым ростовским журналистом, который в 1927 году опубликовал злобную статью о только что напечатанной поэме Владимира Маяковского «Хорошо!», которую назвал соответственно — «Картонная поэма». Поэт приехал в Ростов для очередной встречи с читателями, нашёл его в местной редакции, зазвал в какую-то пивную, где громко потребовал объяснений. От написанного журналист не отказался, даже попытался убедить его в том, что на фоне жестоких жизненных реалий его произведение выглядит не более чем глянцевая фантазия. Маяковский мрачно сказал в ответ: «Значит, так. Через десять лет в этой стране будет социализм. И тогда это будет хорошая поэма… Ну а если нет… Если нет, чего стоит тогда весь этот наш спор, и эта поэма, и я, и вы, и вся наша жизнь…» (Сарнов Б. М. Маяковский. Самоубийство. М.: Эксмо, 2006). Критику советского поэта № 1 еврею