Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах
Шрифт:
Стремление автора «колебаться только вместе с партийным руководством» было очевидным, что нашло своё отражение и в его последнем произведении — романе «Голубой человек», который рассказывал читателю о путешествии главного героя во времени: он переносился в царскую Россию 1894 года, встречался с В. И. Лениным и участвовал в революционной борьбе.
Про очевидные совпадения в повести Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» и сказки «Приключения Пиноккио: история деревянной куклы» Карло Коллоди, впервые опубликованной в виде романа-фельетона в 1881 году, не писал только ленивый. Действительно, впервые в России итальянская сказка была опубликована в 1906 году и выдержала десятки изданий на русском языке. Из официальной версии появления фантазии на свет следовало, что писатель-эмигрант А. Н. Толстой, редактировавший русский перевод оригинального текста, подготовленный известной писательницей Н. И. Петровской
Конечно, про «литературное воровство» в данном случае говорить довольно сложно — русская история итальянского полена сохранила только некоторые сюжетные линии из оригинала и по сей день горячо любима миллионами читателей, особенно после её блестящей экранизации в 1975 году режиссёром Леонидом Нечаевым по сценарию Инны Веткиной.
История ветеринарного врача с говорящим именем Айболит, написанная прозой Корнеем Чуковским в 1924 году, полностью построена на сюжете книги Хью Лофтинга «Доктор Дулиттл». На титуле первого издания 1925 года было написано: «Гай Лофтинг. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский». Переводчик даже посвятил свою работу терапевту Григорию Борисовичу Конухесу, который лечил его детей («чуковят»).
При этом стихотворная версия Корнея Ивановича, написанная в 1929 году, настолько оригинальна, а его поэтический стиль так самобытен, что проблема подлинного авторства сюжетной линии объективно отходит на второй план. Более того, «Айболит», пожалуй, был самым бесконфликтным творением Чуковского. В своё время все его лучшие детские стихи — «Крокодил», «Тараканище», «Муха-цокотуха» и др. — не смогли преодолеть советскую цензуру, как содержащие скрытые намёки на «корниловский мятеж», репрессии и даже карикатуру на товарища Сталина (усы им что-ли не понравились?)
Н. К. Крупская назвала «Крокодила» «буржуазной мутью», опубликовав по этому поводу статью в «Правде»: «Изображается народ: народ орёт, злится, тащит в полицию, народ — трус, дрожит, визжит от страха („А за ним-то народ и поёт, и орёт…“, „Рассердился народ и зовёт, и орёт, эй, держите его да вяжите его. Да ведите скорее в полицию“, „Все дрожат, все от страха визжат…“). К этой картинке присоединяются ещё обстриженные под скобку мужички, „благодарящие“ шоколадом Ваню за его подвиг. Это уже совсем не невинное, а крайне злобное изображение, которое, может, недостаточно осознаётся ребенком, но залегает в его сознании. Вторая часть „Крокодила“ изображает мещанскую домашнюю обстановку крокодильего семейства, причём смех по поводу того, что крокодил от страха проглотил салфетку и др., заслоняет собой изображаемую пошлость, приучает эту пошлость не замечать. Народ за доблести награждает Ваню, крокодил одаривает своих землячков, а те его за подарки обнимают и целуют. „За добродетель платят, симпатии покупают“ — вкрадывается в мозг ребёнка. Крокодил целует ноги у царя-гиппопотама…» (Крупская Н. К. О «Крокодиле» Чуковского. Правда. 01.02.1928).
К. Чуковский просил опубликовать хотя бы первую часть стиха, но из-за фразы «очень рад /Ленинград» категорически против выступил Николай Семашко — председатель Деткомиссии. «Всё это ещё месяц назад казалось невинной шуткой, а теперь, после смерти Кирова, звучит иносказательно. И потому… И потому Семашко, даже не уведомив меня, распорядился вырезать из сборника моих сказок „Крокодила“» (Корней Чуковский, 29 декабря 1935 года). И действительно, о какой «радости» может идти речь в городе, где совсем недавно был убит троцкистом любимец партии С. М. Киров?
В 1887 году супруга присяжного поверенного В. Д. Хвольсона Анна решила написать тексты к популярным в Канаде комиксам художника и писателя Палмера Кокса про маленьких человечков — брауни (домовых), — которые летят путешествовать на самодельном воздушном шаре и попадают в различные приключения. Издательство «Товарищество М. О. Вольф» выступало заказчиком адаптаций английского текста для русского издания и напечатало книгу «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков в 27 рассказах А. Хвольсон с 182 рисунками Кокса», которая неоднократно переиздавалась вплоть до революции 1917 года.
Будучи уже известным детским писателем и лауреатом Сталинской премии III степени, Николай Николаевич Носов
Каких-либо судебных разбирательств с наследниками авторских прав на вышеперечисленные оригинальные произведения в судах зафиксировано не было. Писатели К. Чуковский, Н. Носов, А. Толстой или Л. Лагин особо ни от кого не скрывали первоисточников своих популярных фантазий, действовали открыто, справедливо полагая, что отсутствие каких-либо претензий от возможных правообладателей, а также договор с государственным издательством в случае судебного разбирательства означали бы как максимум их «добросовестное заблуждение».
7.5. Восточная хитрость
История с национальными поэтами и переводами их произведений на русский язык не относится к плагиату в юридическом смысле этого понятия, скорее это всё та же литературная мистификация.
В 1933 году Ленинградский союз композиторов командировал Е. Г. Брусиловского в Алма-Ату, где он стал музыкальным руководителем Казахского музыкального театра. Помимо этого, композитор всерьёз занимался изучением народной казахской музыки, собирал песни и записывал кюев — традиционные инструментальные пьесы, — создал одну из первых национальных опер «Кыз-Жибек» на основе лирико-эпического эпоса XVI века. В Центральном государственном архиве Казахстана сохранились его воспоминания о том, как в 1935 году в газете «Казахстанская правда» была напечатана поэма акына Маимбета «Песнь о асане Кайгы» в русском стихотворном переводе Павла Кузнецова. Эта публикация произвела чрезвычайно благоприятное впечатление на читателей и литературных чиновников. По мнению последних, наконец-то можно было вести речь о национальной поэзии самого высокого уровня. Вторая публикация талантливого автора не заставила себя ждать — теперь это была поэма «Сказание о Жеруюк», в том же кузнецовском переводе. Поэтому, когда в 1936 году в Москве решили организовать декаду казахской литературы и искусства, первый секретарь Казахстанского крайкома ВКП(б) Л. В. Мирзоян настоял на включении в состав делегации уважаемого и талантливого казахского поэта Маимбета. Более того, высокий партийный руководитель рекомендовал акыну написать новую поэму и посвятить её товарищу Сталину. К большому сожалению, народного поэта не удалось разыскать в установленное время, так как никто из его коллег о таком человеке никогда не слышал. Решили разыскать его через переводчика — уж он-то точно должен был знать акына. Однако, версия Павла Кузнецова о его случайной встрече на железнодорожном полустанке с бедным, усталым степным человеком, исполнявшим для случайных зрителей свои лирические импровизации, окончательно запутала дело. Несмотря на то что для хорошо знавшего казахский язык поэта Кузнецова было совсем несложно запомнить сюжетную канву случайно услышанных произведений, это никак не могло объяснить стойкое нежелание их автора явить себя широкой публике. Следы акына терялись в бескрайних казахских степях, но здесь у его переводчика появилось новое объяснение: Маимбет скрывался от преследования 1-го секретаря Актюбинского обкома ВКП(б) А. И. Досова, который по какой-то причине хотел отправить его в психиатрическую больницу. Действительно, власть в Казахстане традиционно недолюбливала народных поэтов. Такие прецеденты были известны и раньше: например, у знаменитого певца Биржансала перед визитом в Степь русского генерал-губернатора А. Дюгамеля волостные главы Жанбота и Азнабай сломали домбру и объявили его сумасшедшим. Принимая во внимание, что методы управления даже при народной власти в Казахстане не особо отличались от царской деспотии, П. Кузнецову поверили.
Ошибку с выбором кандидата на позицию народного сказителя СССР № 1 никому бы не простили. Первоначально на высокую «должность» готовили действительно талантливого и очень популярного в Азербайджане и Дагестане слепого ашуга Сулеймана Гасанбекова (Стальского), которого А. М. Горький в своём докладе на первом съезде советских писателей назвал «Гомером XX века», но он, к сожалению, скончался в 1937 году. Поэтому партийные чиновники Казахстана решили не упускать представившуюся возможность и на место так не вовремя «пропавшего» Маимбета оперативно предложили пожилого (1846 года рождения) Джамбула Джабаева (Жамбыла Жабаева) — неграмотного народного исполнителя из старшего жуза Шапрашты, к которому, кстати, принадлежит семья Нурсултана Назарбаева.