Жизнь
Шрифт:
Глава 13
Оставив сына в подворотне со всем нашим имуществом, я осторожно кралась по улицам, прижимаясь к деревянным стенам. Пока мы сидели в нашем закутке, уже совсем стемнело и над крышами домов зажглись звезды, обещая на завтра ясный и солнечный день.
Нам нужна была вода… Пустая фляжка болталась на поясе, но я не представляла, где ее можно наполнить, потому что никогда в жизни не была на улицах Нижнего города.
Уходить слишком далеко от подворотни я боялась. Вокруг все выглядело слишком одинаковым, и я легко могла
Пока мне везло, иногда я замечала тени людей, так же, как и я, прятавшихся в густой темноте под стенами домов, но ни один из них не подошел ко мне. Хотя каждый раз сердце гулко бухало об ребра и пускалось вскачь. Я боялась, что ко мне снова прицепится какой-нибудь мужик, а бабки с лопатой рядом не будет.
В городе не было тихо. То тут, то там раздавались шаги и голоса, которые шептали, кричали и громко неприятно бранились. Иногда я слышала звуки борьбы или драки. Звон посуды. Пронзительные крики детей и женщин. Заунывное, неразборчивое пение пьяниц. И я боялась этих непривычных звуков…
Этот мир совсем не был похож на те два, которые я покинула. Больше всего этот мир напоминал мне лес, где каждый мог стать добычей другого. Мне вспомнилось выражение из прошлой жизни, которое очень сильно подходило для этого места, — каменные джунгли… джунгли здесь были деревянные, но сути это не меняло.
Через три квартала от нас я увидела во дворе на веревке белье. Долго не думала. Права была бабка, голые колени делали меня доступной глазах мужчин, а значит уязвимой. Украсть платье оказалось неожиданно легко, хотя сначала я жутко нервничала. Калитка оказалась приоткрыта, я скользнула в нее и замерла сжавшись в комочек.
До веревки кралась минут пятнадцать. Схватила платье, резким рывком сдернув его с веревки, и сломя голову рванула прочь со двора, больно ударившись бедром об край калитки.
Пробежав пару кварталов, я остановилась и прижалась спиной к стене чужого дома. Дыхание сбилось, но на меня вдруг накатило такое веселье, что я громко захохотала, забыв про опасности ночного Нижнего города. У меня получилось!
Этот крошечный успех вселил в меня уверенность. Я надела старое платье украшенное заплатками, прорехами и дырками прямо поверх своей одежды и осторожно, но без прежнего страха, отправилась дальше. Удивительно, как одежда сильно меняет наше ощущение себя и то, какими видят нас другие люди. Это драное, пахнущее едким, дешевым мылом платье сделало меня похожей на обитателей дна, сделало меня одной из них. Как будто бы вместе с этой тряпкой я натянула на себя нужную маску.
— Эй, девка, — крик пьяного мужика, заметившего меня не напугал меня. Я равнодушно скользнула по нему взглядом, не останавливаясь и продолжая идти куда шла. И мужик тут же забыл про меня, отвлекаясь на что-то еще.
Колодец я нашла недалеко от центральной улицы. Позже выяснилось, что именно вдоль нее и располагалась цепочка колодцев на всех уровнях города. Старый, покосившийся сруб отлично вписывался в местный ландшафт. Было слишком темно, чтобы видеть, но я поспорила бы на последний
Я, кряхтя от натуги, спихнула крышку с колодца. Шум при этом получился такой, что проснулась вся округа. Собаки, сидевшие на цепи отчаянно загавкали, сокрушаясь, что не могут сбегать и проверить, кто же там хулиганит.
А вот люди могли… Я же не знала, что городские колодцы охраняют, как стратегически важные объекты, и поэтому не торопилась. Опустила ведро в глубину и, услышав мягкий, влажный всплеск, принялась тянуть обратно, пыхтя от напряжения и сжигая кожу ладоней до мозолей жесткой, шершавой веревкой.
Кое-как приподняла тяжеленное ведро над срубом и опустила на землю, тяжело дыша от натуги. Очень хотелось пить, но первым делом я решила набрать воду во фляжку.
— Именем короля! Стой, где стоишь! — резкий окрик заставил вздрогнуть. Я только вытащила полную фляжку из ведра и, зачерпнув воду горстью, сделала первый глоток. Вернее пыталась сделать. Он неожиданного окрика я поперхнулась так сильно, что закашлялась от невозможности вдохнуть.
Это стало моим спасением. Стражники расслабились и шли ко мне не спеша, посмеиваясь над незадачливой «отравительницей колодцев».
Я рванула с места, как как испуганный заяц. Легкие разрывало от боли, перед глазами плыла пелена, я не врезалась в стены каким-то чудом. Я петляла по переулкам, путая след и сама теряясь между одинаковыми убогими серыми домишками. Стража для меня была гораздо опаснее, чем жители Нижнего города. Они могли догадаться, кто я на самом деле.
В какой-то момент я не удержалась на ногах и рухнула на колени, раздирая в кровь ладони. Рядом оказался тупичок, похожий на тот, в котором я оставила сына, и, не долго думая, я вползла в него и застыла, стараясь не дышать слишком громко. Как назло меня снова скрутил приступ кашля, который я не смогла подавить.
Рядом со мной захныкал младенец.
— Тише, — шептала я, облизывая сухие потрескавшиеся губы, — не кричи… Не буди родителей…
Я уже готова была, что меня прямо сейчас выпрут из подворотни, потому что забралась в чье-то жилище. Но на плачь ребенка никто не отреагировал. Как будто бы никто ничего не слышал. Что-то дрогнуло во мне, и я на корточках подобралась ближе к малышу. В тупичке было так темно, что я не видела даже кончика своего собственного носа, поэтому принялась искать ребенка на ощупь.
— Твою же мать, — прошептала в ужасе, когда поняла до чего дотронулась моя рука. На земле, в куче вонючих, покрытых чем-то липким тряпок лежала мертвая женщина. И рядом копошился в мокрых, грязных пеленках крошечный, худой, как скелет, младенец.
По закону деревянных джунглей, я должна была уйти. Это не мое дело. Это не мой малыш. У меня уже есть сын, у меня самой нет ни еды, ни крыши над головой. Но я не смогла. Из подворотни я выползла с крошечной, новорожденной девочкой на руках.