Жизнь
Шрифт:
Обшарить жилище нищего проще простого. Кроме кучи тряпья, из которого я выдрала сухие куски, чтобы завернуть малышку, в закутке ничего не было. А мне все еще нужно было добыть еду. Я посмотрела на небо, до рассвета оставалось не больше пары часов. Мой сын уже, наверное, сходит с ума от страха, ведь я ушла слишком давно.
Я кралась по предрассветному городу. По пути мимоходом, как будто бы проделывала это тысячи раз, стянула с забора старую конскую попону, стащила с веревки тонкое шерстяное одеяло и какие-то тряпки на пеленки, увела с крыльца небольшое ведерко и пару поленьев из чьего-то
Всю свою добычу я связала в узел и повесила за спину. Когда увидела пьяного мужика, храпящего на скамье у дома, не раздумывала ни секунды. Подошла и обшарила карманы, не чувствуя ни стыда, ни брезгливости. Моей добычей стали грязный носовой платок, кошель, в котором перекатывалась одинокая монетка самого мелкого достоинства.
Из прошлой жизни я хорошо знала размеры пошлин на зерно, объемы годового производства молока, и даже стоимость говядины проданной Грилорским королевством за прошлый год, но понятия не имела, что можно купить на одну гринку. Подкинула крошечную, с ноготок, серебряную монетку, горько усмехнулась и убрала ее обратно в кошелек, который сунула за пазуху. Может на одну гринку ничего не купишь, но ведь и пьяный мужик на улицах Нижнего города не один.
Теперь я двигалась еще медленнее. Постоянно прислушивалась, стараясь услышать где еще храпит моя будущая жертва. Найти мне удалось еще четверых. У двоих в кошельках было пусто, третьего, судя по вывернутым карманам, кто-то выпотрошил до меня, а вот четвертый порадовал. Пять гринок упали на мою ладонь вместе с первыми лучами солнца.
Домой, в свой тупичок, где мой сын провел всю ночь в одиночестве, я почти бежала. Девочка замолчала сразу, как только я взяла ее на руки и за все время ни разу не пискнула. Временами я даже проверяла, жива она или нет. Но она тихонько сопела в две дырочки, пригревшись на моих руках.
Мне удалось найти ящик, загораживающий вход со второй попытки. В первый раз я пробежала мимо. Это хороший знак. Раз я сама не нашла, значит есть шанс, что и другие не заметят.
Я втолкнула в дыру тюк с вещами, а потом вползла сама. Встревоженно огляделась и с облегчением выдохнула. Все хорошо. Сынок спал, сидя в уголке и обнимая сам себя за плечи. Чумазое личико с белыми дорожками от слез явно говорило, что он плакал. И даже сейчас, во сне, он временами всхлипывал и хмурился.
Жалость к нему уколола сердце. Я тихонько развернула свой узел, убрала в сторону ведро для воды и дрова, разложила попону и легла, обняв малыша и девочку. Накрыла нас всех украденным одеялом. И закрыла глаза. Мне нужно чуть-чуть отдохнуть.
— Мама, — выдохнул сын, развернулся, как маленький ежик, прижался ко мне и задышал ровно и спокойно…
Глава 14
— Мам… Мам, — сын тряс меня за плечо. И столько тревоги было в его голосе, что я открыла глаза готовая ко всему, что угодно. Но мальчишка с удивлением смотрел на спящего младенца. — Мам, а это кто?
Я вздохнула и закрыла глаза, почти сразу проваливаясь в сон. По моим ощущениям поспать удалось не больше пары часов. Отвечала я в полусне,
— Это маленькая девочка. У нее умерла мама, и я забрала ее с собой. Теперь она твоя сестренка.
На все мои ответы сын согласно кивал. Ему ничего не пришлось пояснять. Весь этот кошмар теперь был ему близок и понятен.
— А как ее зовут?
Я улыбнулась:
— Ты сам можешь придумать ей имя, малыш.
Он кивнул, задумался, а потом прошептал:
— Мам, а она тоже принцесса?
Я помотала головой.
— Нет, малыш, она не принцесса. И мы с тобой сейчас тоже не принц и не принцесса. Мы должны притворяться другими людьми. Ты же помнишь, что сейчас ты Лушка?
Он кивнул. Я уже начала засыпать, как Лушка снова разбудил меня.
— Мам! — его глазенки горели, — я придумал! Ее будут звать Анни! Как нашу маму… тебя раньше…
— Хорошо, — вздохнула я. И подтянувшись села и оперлась спиной в деревянную стену дома. В закуточке ощутимо потеплело. Солнце приближалась к зениту. На вскидку сейчас примерно десять часов. Если я просплю ярмарку, то мы останемся голодными. Вряд ли я могу себе позволить купить еду в лавке или в трактире.
У меня всего шесть гринок. Пора вставать. Надо идти на рынок и купить хлеба и молока. Надеюсь, нам хватит денег на то, чтобы не умереть с голоду сегодня.
— Малыш, — я присела перед братом и напомнила еще раз. Все же он маленький и может забыть, — мы сейчас пойдем покупать еду. Там могут быть плохие люди, поэтому помни, ты Лушка. — Мальчишка, глядя на меня огромными глазами, в которых плескался страх, кивнул. — Анни твоя сестренка, а я ваша мама. Хорошо?
— Хорошо, мам, — прошептал он тихо.
Я собрала вещи в узел, благоразумно решив, что ничего оставлять здесь не буду. Узел получился довольно объемным.
Мы выползли на четвереньках из подворотни. Я взвалила узел на спину, в одну руке у меня лежала безмолвная Анни, второй я обхватила ладошку Лушки и зашагала в сторону ярмарочной площади Нижнего города.
Город давно проснулся, хозяйки уже спешили с ярмарки с полными корзинками продуктов. Я заторопилась. Как бы не опоздать! Ведь хотела же пойти за едой сразу после рассвета, но заснула. Я грызла себя, понимая, что мы можем остаться голодными… снова…
Голод — самый жуткий кошмар нашей нынешней жизни. Мой первый враг на пути к трону. Мне стало смешно от своих мыслей. Я — нищенка. Даже жители Нижнего города богаче меня. У них хотя бы есть крыша над головой. Пусть это даже какая-нибудь халупа. У них есть еда. Пусть это даже простой хлеб. У них есть способ заработка. Даже если это воровство. Голод способен заставить тебя забыть обо всем.
— Стоять! — резкий окрик знакомой троицы стражников заставил меня подпрыгнуть на месте. Я в ужасе уставилась на солдата в начищенной кольчуге, силясь вспомнить, не он ли был сегодня ночью у колодца. — Кто такая?
— Е-елька, — прохрипела я сдавленным от страха горлом. А вдруг он меня узнал? Я уже слышала, как он громко кричит, обвиняя меня в попытке отравить воду в колодце.
— Куда идешь?
— На ярмарку… еду купить… у меня есть деньги, — добавила на всякий случай. По моему виду не скажешь, что у меня есть деньги.