Жизнь
Шрифт:
Я же немного задержалась, подавленная своими мыслями. И услышала, как смотрящие переговаривались между собой, рассуждая, что такая награда слишком большой соблазн.
— Баб и девок надо дома придержать, — озабочено произнес один, похоже главный из всех, — передайте своим, чтоб в одиночку не ходили. Ладно если в управу сволокут… А то грохнут, как принцессу-предательницу. Кто там разбираться-то будет.
— Скажем, Гирем, — закивали смотрящие, — скажем.
— Не было печали, — вздохнул Гирем, — Я своих парней выставлю. И вы самым доверенным скажите,
— Хорошо, Гирем, — закивали его подчиненные.
Я осторожно взглянула на Гирема. Слышала я это имя. Легендарный вор, который подмял под себя весь преступный мир. Не ожидала увидеть его здесь, в Нижнем городе. Я знаю, есть у этого пройдохи и богатства, и титул. И совершенно точно, здесь ему не место. Но тем не менее, вот он. И молодой совсем. Лет тридцать. Это что же получается, прикинула я, покопавшись в своих воспоминаниям, когда о нем заговорили, как о главе преступного мира, ему чуть за двадцать было?
Восточная кровь в этом мужчине была заметна. Смуглый, черноволосый, темно-зеленые, почти черные глаза, нос с легкой горбинкой и короткая аккуратная бородка. Он был так притягательно красив, что я застыла посреди площади, рассматривая Гирема.
Он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Повернулся и полоснул острым, как клинок взглядом. Я поспешно опустила глаза и сбежала с площади, всполошенное сердце колотилось в груди. Я вообразила, что он кинется за мной, чтобы узнать, зачем так пристально разглядывала его. Я бежала прочь, со страхом и какой-то затаенной надеждой ожидая услышать позади топот погони. Но за мной никто не гнался, и, пробежав пару кварталов, я остановилась. Привалилась к нагретой утренним солнцем деревянной стене дома и закрыла глаза, чтобы снова увидеть пронзительный взгляд темно-зеленых глаз из-под слегка нависших бровей.
Я не умею выбирать мужчин, вдруг поняла я совершенно четко. Демьян, влюбленный в свою жену и счастливый в браке. Эбрахил, женатый султан, вера которого позволяет жениться на семи женщинах, а любить еще больше. За три года он женился еще дважды, а гарем Аддийского султана, говорят, насчитывал больше трех сотен девиц. А теперь Гирем. Он недостижимо высок для нищенки-Ельки, и недостижимо низок для принцессы Елины.
Я горько рассмеялась. Все равно не время думать о любви. У меня двое детей голодных, нет крыши над головой, а еще теперь и ходить надо оглядываясь. Ведь моя голова стоит три тысячи грил.
Наверное, я еще никогда и никого не ненавидела так сильно, как Грегорика в эти самые минуты.
Глава 17
Лушка, держа Анни и испуганно оглядываясь по сторонам, сидел у забора, там где я его оставила сегодня утром. Маленький и такой жалкий, что у меня сердце сжалось от боли.
— Идем, Лушка, — улыбнулась я. — Нам нужно добыть еду.
— А куда мы идем? — улыбнулся он,
— В харчевню…
— Нам там дадут еды? — малыш смотрел на меня серьезно.
— Да, — кивнула я, чувствуя, как слезы навернулись на глазах.
Никогда не говори никогда, вспомнилась поговорка из прошлого. Я должна быстро решить две задачи: обрести покровителя, чтобы меня не прибили за компанию во время поиска принцессы Елины, и получить еду для детей. И я не придумала ничего лучше, как искать защиту у какого-нибудь «Хмыреныша». Нашла самую приличную харчевню, «шмары» там выглядели намного лучше той девки, которую я отлупила.
Больно ли было? Очень. Больно и противно. Но я не видела иного пути. Весь день я потратила на поиск работы. Любой. Я готова была мыть посуду в харчевне, чистить туалеты на рынке… я была готова на все, что угодно. Но мне быстро объяснили: покровители нужны не только «шмарам». В Нижнем городе действуют совсем другие законы. И правит здесь не король, а мафия. И правила у них едины для всех: хочешь спокойно жить и работать — плати. Причем вперед.
А у меня кроме себя самой ничего не было…
В харчевню я вошла не таясь, с гордо поднятой головой. Они могут унизить мое тело, думала я, но дух им не сломить никогда.
Детей я снова оставила, спрятав в укромном уголке. Все равно Анни больше не плакала, впав в прежнее оцепенение, а Лушка понимал, что нужно сидеть тихо. Это место я тоже присмотрела заранее. Здесь кто-то хранил доски, оставшиеся после ремонта, прислонив их к стене дома. И там образовалась небольшая щель, в которую я и затолкала своих малышей.
— Что тебе здесь надо, побирушка? — хозяин харчевни стоял за прилавком и смотрел на меня с брезгливостью и презрением. — Мы не подаем.
— Мне нужен покровитель, — четко ответила я, — и работа.
Хозяин харчевни взглянул на меня с презрительной усмешкой. Как будто бы знал, что твориться в моей душе. Но я не подала вида и только вздернула подбородок выше. Мой дух им не сломить, повторяла я про себя, как заклинание.
— Ты, девка, — фыркнул мужик, — высоко взлететь захотела? Иди поищи другие харчевни. Мои девочки обслуживают приличных людей, тебе здесь не место.
Я почувствовала как от стыда, злости и ненависти к этому мерзкому типу, ситуации и самой себе, кровь прилила к щекам.
— Подожди, Ивен, — раздался за спиной знакомый голос.
Я развернулась на каблуках и увидела Гирема. Он подошел к нам совсем тихо и совершенно точно слышал то, что я говорила хозяину трактира. В горле встал ком. Глазам стало горячо. Я чувствовала себя униженной и растоптанной. Что может быть хуже, чем предстать перед человеком, который тебе нравится, в такой ситуации. Если бы это был Эбрахил, или Демьян, я бы, наверное, умерла бы на месте.
— Девочка красивая, — он окинул меня цепким взглядом. — Я готов купить ее у тебя сразу после того, как она смоет с себя всю грязь. — Он говорил так, как будто бы я была никем. Товаром. И амое мерзкое, что это было правдой.