Жизненная сила
Шрифт:
– Дерьмо, - прошептала Уошен залитым кровью ртом. Дью снова прицелился, на этот раз прямо в голову.
Уошен прикрыла глаза, глядя на него с каким-то безразличием и даже нетерпением, думая только о том, что почему-то все произошло совсем не так, как должно было.
Все произошло неправильно.
Но тут за Дью показалась чья-то бегущая фигура с до боли знакомыми руками и ногами, знакомое лицо быстро приближалось из серой пустоты, в руке сверкал лазер.
Но это был совсем не тот, кого она ожидала увидеть - вместо Тилла перед ней оказался
– Отец!
– позвал Локи.
Изумленный Дью обернулся. И тогда Локи стал разряжать в это подвижное тело всю энергию своего лазера, и старая метафора тела, готового закипеть, воплотилась воочию.
В одно мгновение Дью превратился в пар. Исчез.
И только тогда Локи шагнул к Уошен, и лицо его исказилось состраданием и страхом.
– Мама, - прошептал он и выронил лазер. Но она уже не слышала. Его слова заглушало нечто более громкое, приближавшееся с каждой секундой. Потом пришло ощущение движения, настолько неожиданное, что ему было невозможно сопротивляться, и Уошен почувствовала, что ее втягивает в какую-то узкую дыру, что ее истерзанное тело вытягивается, замерзает и падает в бездонную черноту, а тоненький голос внутри все шепчет:
– Не так.
– Не сейчас.
– Нет.
Глава двадцать седьмая
Пронзительно свистел ветер, и где-то поблизости мучительно выл одинокий человек.
Миоцен открыла глаза и обнаружила, что каким-то таинственным образом сидит прямо, с открытой грудью, в залитой кровью, усыпанной осколками костей и кусками мертвого сердца разодранной форме. Дью и фальшивый Премьер куда-то исчезли. Но к ней бежал кто-то другой, и ветер свистел вокруг него…. Это явно был Бродяга, полуобнаженный и босиком, кричавший тоскливо и отчаянно:
– Мама! Нет! Нет!
Был ли это ее сын?
Миоцен не могла увидеть его лица, но все же попыталась схватить его за ногу и тут же, потеряв равновесие, упала на бок, а Бродяга перешагнул через ее беспомощное тело и снова закричал «Нет! Нет!» И в голосе его звучала та же скорбь потери, которая душила сейчас и Миоцен.
На мгновение, а может быть, навек старая женщина прикрыла глаза.
Ветер стих до нежного шепотка. Обиталище заделывало свои раны, и она поняла, что ее ничтожное тело, его останки пойманы им. Кричавший человек стоял где-то неподалеку, но теперь он уже не кричал, а рыдал.
– Мне надо было двигаться быстрей… быстрей…. бить раньше… - жаловался кому-то страдающий голос.
– Но он мой отец, и рука моя застыла, - вдруг с отвращением признался он.
– Но, Локи,- заметил другой голос, - разве ты не догадался, что он приходился отцом и мне.
И Миоцен узнала этот второй голос.
– А был ли? Откуда ты знаешь?
– снова зарыдав, спросил Локи.
Вице-премьер снова заставила себя открыть глаза. Над ней на коленях стоял ее сын, глядя глаза в глаза,
– Я прав, мама? Мой отец именно Дью?
А ведь это была одна из наиболее тщательно скрываемых ею тайн. Среди всего банка спермы она выбрала донора с талантами, но не имеющего большого веса и положения. Отца, который никогда не сможет претендовать ни на что и оставит ее в роли единственного родителя…
Миоцен кивнула.
Плач прекратился.
– Как давно… ты знаешь?
– едва шевеля окровавленным языком, просипела она.
– Я всегда это знал, - рассмеялся Тилл.
Над головой у нее оказался Локи, шокированный этим признанием, пожалуй, не меньше Миоцен.
– Так мы братья, и ты всегда это знал!
– пробормотал он, заново оценивая ситуацию.
– А что еще ты знал?
– спокойно и бесстрашно поинтересовался он.
Миоцен сплюнула кровь.
– Это все Дью. Везде и всегда.
Глаза ее сына стали на миг холодными и узкими.
– Ведь ты и это знал, да?
– прошептал Локи, подходя ближе и не отрываая глаз от Тилла.
– Я видел тебя. Когда Дью тут во всем признавался, я следил за твоим лицом. Ты все знал, давно уже все знал про этот обман!
Тилл посмотрел на мать с выражением, напоминающим любовь.
Потом на единокровного брата и сказал спокойным, почти равнодушным голосом:
– Наш отец был простым агентом. Средством. Способом. Великим орудием Строителей. Но теперь его работа закончена, и ты сделал именно то, что требовалось. И ничего не изменилось. Ты слышишь меня, Локи? Ты должен был убить его или же он уничтожил бы того, в ком сосредоточились все великие, все славные надежды Строителей…
Локи посмотрел на новые затянувшиеся стены и потолок обиталища, и по лицу его снова поползли слезы.
– Мама, - решительно произнес Тилл.
– Я была не права, - прошептала потрясенная женщина.
– Не права и глупа.
– Но ведь это было в прошлом.
– Я виновата. Ты даже не знаешь, как я виновата!
Тилл промолчал.
– Прости меня. Прости, если сможешь, - еле слышно прошептала Миоцен.
И она прочла ответ на его лице, которое на мгновение тронула теплая улыбка. Потом он обратился к Локи:
– Наше присутствие необходимо скрыть. И чем надежней, тем лучше. Тогда мы сможем использовать этот забавный аппарат Дью для возвращения на Медуллу - и тогда мы закроем туннель, как собирался это сделать он.
– А что будет с моей матерью?
– тихо спросил Локи.
– Пусть она спит. Сейчас это единственное, что мы можем сделать.
Локи вытер слезы, и в движениях его появилась уверенность человека, который знает, что делает и что ждет его впереди.
«А ведь у них действительно могут быть замечательные последователи», - неожиданно пришло в голову Миоцен и, закашлявшись, она предложила:
– Вы можете выбраться наверх… и осмотреть Корабль сами. Но только быстро.
– А что ты увидела там на этот раз?