Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

Все эти произведения доставили ему такую известность в его родном городе, что его среди многих тогдашних, как молодых, так и старых живописцев причисляли к самым выдающимся из всех, владеющих красками и кистью. Поэтому он приобрел не только почет, но и возможность (хотя он в действительности брал очень мало денег за свои труды) отчасти оказывать помощь и поддержку своим близким, а также ограждать и себя от невзгод и забот, докучающих всякому, кто живет в нужде. Однако, влюбившись в молодую женщину, недавно овдовевшую, и женившись на ней, он весь остаток своей жизни был вынужден работать не покладая рук и трудиться гораздо больше, чем прежде. И вот, помимо всех забот и неприятностей, которые обычно связаны с такого рода обязательствами, он вдобавок взвалил на себя и все то, что испытывает человек, томимый то ревностью, то чем-либо иным, сегодня по одному поводу, а завтра по другому.

Однако пора вернуться к его произведениям, столь же многочисленным, сколько и исключительным по качеству. После всего того, о чем говорилось выше, он для одного монаха-минорита из монастыря Санта Кроче, который был в то время настоятелем женской обители Сан Франческо, что на Виа Пентолини, и большим любителем живописи, написал на дереве для церкви этой обители Богоматерь, стоящую во весь рост на

восьмигранном пьедестале, по углам которого изображены сидящие гарпии, как бы поклоняющиеся Мадонне. А она одной рукой поддерживает своего Сына, который в прекраснейшем повороте с неописуемой нежностью ее обнимает, а другой – закрытую книгу и взирает на двух обнаженных путтов, помогающих ей нести свою ношу и вместе с тем обрамляющих ее фигуру. Справа от нее – великолепно написанный св. Франциск; в лице его чувствуется доброта и смирение, которые и в самом деле были свойственны этому святому человеку. Великолепны и ступни ног, и одежда, ибо Андреа при помощи богатейшей игры складок и особо нежных переходов всегда умел так обрисовать фигуру, что под ними было видно обнаженное тело. Слева – св. Иоанн Евангелист, изображенный в прекраснейшей манере в виде юноши, пишущего Евангелие. Кроме того, мы видим в этой вещи клубы прозрачных облаков, словно проносящихся перед стенами и фигурами, которые через них просвечивают. Недаром эта картина почитается исключительной и на редкость прекрасной среди всех произведений, созданных Андреа. Написал он также для деревообделочника Ниццы Мадонну, которую считали не менее прекрасной, чем другие его вещи.

Засим, когда цех купцов постановил, чтобы в утренней процессии в Иоаннов день вместо суконных хоругвей и свечей, которые каждый город и местечко в знак своего подданства проносят мимо герцога и главных магистратов, были заготовлены особые деревянные триумфальные колесницы наподобие древнеримских, несколько из десяти колесниц расписал Андреа светотенью и маслом, за что удостоился всяческих похвал. Вслед за ними предписано было каждый год изготовлять еще по колеснице, пока каждый город или область не получат своей, что было бы в высшей степени великолепно и торжественно; все это, однако, в 1327 году было отменено.

Итак, в то время как Андреа украшал свой родной город этими, а также и другими произведениями и слава его с каждым днем все возрастала, члены сообщества Делло Скальцо вынесли решение, согласно которому Андреа должен был закончить роспись их дворика, которую он уже начал, написав в нем историю Крещения Христа. И вот, приступив снова к этой работе с еще большей охотой, он написал там две истории, а для украшения дверей, ведущих в помещение сообщества, – прекраснейшие фигуры Любви и Правосудия. В одной из этих историй он изобразил проповедующего толпе св. Иоанна в смелом повороте, с телом, опаленным зноем и всецело соответствующим его образу жизни, и с глубоко одухотворенным и сосредоточенным выражением лица. Не менее поразительны разнообразие и живость слушателей, некоторые из которых восхищены и глубоко потрясены новым словом и столь необычным и неслыханным дотоле учением. Однако дарование Андреа значительно более ярко проявилось в том, как он написал Иоанна, крестящего в реке несметную толпу, среди которой одни совлекают с себя одежду, другие принимают крещение, а иные, уже раздетые, ожидают своей очереди. Во всех он показал живое чувство, а в движениях тех, кто спешит очиститься от греха, страстное нетерпение, не говоря о том, что все фигуры так хорошо проработаны светотенью, что они в совокупности кажутся живой историей, высеченной из мрамора, но в высшей степени правдоподобной. Нельзя умолчать о том, что, пока Андреа трудился над этими и другими произведениями, появились кое-какие эстампы, гравированные на меди Альбертом Дюрером, и что он ими воспользовался и заимствовал отдельные фигуры, подчинив их своей манере. Это обстоятельство дало повод некоторым утверждать, что, конечно, неплохо умело пользоваться чужим добром, но что у Андреа, значит, выдумки не хватало.

К тому времени Баччо Бандинелли, которого тогда высоко ценили как рисовальщика, вздумал учиться писать маслом и, зная, что во всей Флоренции никто не умел этого делать лучше, чем Андреа, заказал ему написать свой портрет, который получился очень похожим на него в то время, в чем нетрудно убедиться даже и теперь. Глядя, как Андреа пишет эту вещь, а также и другие, он видел, как пользуются колоритом, однако впоследствии, то ли испугавшись трудностей, то ли от беспечности, он перестал заниматься живописью, обратившись к скульптуре, что оказалось для него более сподручным.

Для Алессандро Корсини Андреа написал картину с множеством путтов, окружающих Мадонну, которая сидит на земле с младенцем на руках, картину, выполненную им с большим мастерством и в очень приятном колорите, а для одного купца, державшего лавку в Риме и бывшего большим его другом, он написал очень красивую голову. Равным образом и флорентинец Джованбаттиста Пуччини, которому на редкость нравилась манера Андреа, заказал ему картину с изображением Богоматери, собираясь послать ее во Францию, однако, так как она удалась художнику как нельзя лучше, он оставил ее у себя и уже никуда не посылал. Тем не менее, поскольку он продолжал иметь и торговые дела во Франции и так как ему было поручено пересылать туда наиболее выдающиеся картины, он заказал Андреа Усопшего Христа в окружении поддерживающих его ангелов, которые горестно и жалобно созерцают своего Создателя, принявшего на себя такую муку за грехи человеческие. Когда вещь эта была закончена, она настолько всем понравилась, что Андреа, по просьбе многих, заказал с нее гравюру у Агостино Венециано в Риме, но так как гравюра оказалась неудачной, он с тех пор ни одной своей вещи больше не захотел отдавать в печать. Что же касается самой картины, то она понравилась во Франции, куда она была послана, не меньше, чем во Флоренции, причем настолько, что король, загоревшись еще большим желанием обладать произведениями Андреа, приказал ему написать еще несколько, что и послужило причиной того, почему Андреа, уступив настоянию друзей, решил вскоре отправиться во Францию.

Между тем, – а было это в 1513 году, – флорентийцы, узнав, что папа Лев X собирается оказать милость их родному городу своим посещением, затеяли для приема его величайшие празднества и великолепное и пышное убранство с таким количеством арок, фасадов, храмов, колоссов и прочих изваяний и украшений, что ничего более пышного, богатого и красивого никогда еще не сооружалось, ибо в то время город этот, как никогда, изобиловал прекрасными и возвышенными талантами, в нем процветавшими. При входе в

ворота Сан Пьер Гаттолини Якопо ди Сандро при участии Баччо да Монтелупо воздвиг арку, сплошь покрытую историями. Другую перед церковью Сан Феличе ин Пьяцца построил Джулиано дель Тассо, поставивший также несколько статуй и мету Ромула перед церковью Санта Тринита и колонну Траяна на Меркато Нуово. Антонио, брат Джулиано да Сангалло, соорудил на площади Синьории восьмигранный храм, а Баччо Бандинелли сделал гиганта для лоджии. Между аббатством и дворцом подесты арку установили Граначчо и Аристотиле да Сангалло, а на Канто деи Бискери Россо построил еще одну арку с разнообразными, великолепно расставленными на ней фигурами. Однако самую высокую оценку получил фасад Санта Мариа дель Фьоре, выполненный из дерева и украшенный различными историями, которые были выполнены светотенью нашим Андреа с таким совершенством, что о лучшем трудно было даже мечтать. А так как к тому же архитектура этого сооружения, равно как и некоторые барельефные истории и многие круглые скульптуры на нем, принадлежали Якопо Сансовино, папа признал, что оно не могло быть прекраснее даже в том случае, если бы оно было изваяно из мрамора. Все же в целом было задумано Лоренцо Медичи, отцом этого папы, еще в его времена. Тот же Якопо Сансовино поставил на площади Санта Мариа Новелла конную статую, подобную той, что в Риме, и признанную превосходной. Бесчисленные украшения были также внесены в Папскую залу, что на улице делла Скала, а половина этой улицы была заполнена прекраснейшими историями, выполненными многими художниками, по большей части, однако, по рисункам Баччо Бандинелли. И вот, когда Лев вступил во Флоренцию третьего сентября того же года, убранство это было признано дотоле невиданным как по размаху своему, так и по красоте.

Вернемся, однако, к Андреа, который, после того как его попросили написать еще одну картину для короля Франции, в кратчайший срок закончил прекраснейшую Мадонну, тотчас же им отправленную и проданную торговцами в четыре раза дороже того, за что они ее купили.

Как раз в это время Франческо Боргерини заказал Баччо д'Санта Аньоло обстановку одной комнаты, состоявшую из красивейших панелей, ларей, лавок и кровати резного ореха. А чтобы росписи на этой мебели не уступали высокому качеству остальных работ, он поручил Андреа часть историй с небольшими фигурами из жизни Иосифа, сына Иакова, в соревновании с Граначчо и Якопо да Понтормо, которыми остальные были уже написаны и притом превосходно. И вот Андреа приложил все свои усилия к тому, чтобы выполнить эту работу и на совесть, и в самый короткий срок, и в то же время добиться большего совершенства по сравнению с историями, написанными его предшественниками. Это удалось ему отлично, так как он показал в изображении всего многообразия совершающихся в этих историях событий, насколько он владеет искусством живописи. Во время осады Флоренции Джованбаттиста делла Палла, прельстившись качеством этих историй, хотел их выдрать из пазов, в которые они были заделаны, и послать их королю Франции. Однако они были настолько прочно укреплены, что от удаления их пострадала бы вся мебель, и потому они остались на своих местах, равно как и картина с изображением Богоматери, почитающаяся редчайшим произведением.

После этого Андреа написал голову Христа, которую и поныне монахи-сервиты держат на алтаре Нунциаты и которая настолько прекрасна, что я, со своей стороны, не знаю, может ли человеческий ум представить себе изображение головы Христа более прекрасное.

В монастыре, что за воротами Сан Галло, в капеллах церкви находилось помимо двух алтарных образов работы Андреа также и много других, несравненно более слабых. Поэтому, когда пришлось заказывать еще один образ, монахи договорились с хозяином капеллы, чтобы он был заказан Андреа, который, тотчас же и приступив к работе, изобразил на нем четыре фигуры во весь рост, спорящих о св. Троице, а именно: св. Августина в епископском облачении, который со страстью поистине африканской и в неукротимом порыве всем телом обратился к св. Петру-мученику, который держит открытую книгу с выражением лица и движениями, исполненными непреклонной и потрясающей силы, и чья голова и фигура недаром удостоились высоких похвал. Рядом с ним – св. Франциск, одной рукой держащий книгу и приложивший другую к груди, словно выражает устами своими некое внутреннее горение, которое испепеляет его в пылу разгоревшегося спора. Есть там и св. Лаврентий, который, как подобает юноше, только прислушивается и как бы склоняется перед авторитетом старших. Внизу – две коленопреклоненные фигуры. Одна из них – Магдалина в одежде исключительной красоты и с лицом жены художника, которую он изображал всюду, где ему приходилось иметь дело с женскими образами, а если ему подчас и случалось обращаться к другим моделям, то все женские лица всегда были похожи на нее, так как он постоянно имел ее перед собой и столько раз ее рисовал, мало того, в душе запечатлел себе ее образ. Последняя из четырех фигур – св. Себастьян, обнаженный и изображенный со спины так, что всякому, кто его увидит, кажется не написанным, а совсем живым. И, конечно, по сравнению с множеством картин, написанных маслом, эта вещь признавалась художниками самой лучшей. В самом деле, в ней видно строгое соблюдение соразмерности в фигурах и большая последовательность в передаче выражения лиц, поскольку головы молодых написаны мягко, головы же стариков более жестко, а для особ среднего возраста применяется нечто среднее между тем и другим. Словом, этот алтарный образ превосходен во всех отношениях, а находится он ныне в церкви Сан Якопо тра и Фосси, что на углу виа Альберти, вместе с другими произведениями этого же мастера.

В то время как Андреа, трудясь над этими произведениями, все еще перебивался во Флоренции, испытывая большую нужду, из которой он никак не мог подняться, во Франции король Франциск I уже успел насмотреться на обе картины, присланные туда Андреа, и оценил их значительно выше многих других, полученных им из Рима, Венеции и Ломбардии. И вот, когда король хвалил их превыше всякой меры, ему подсказали, что не представляет труда переманить Андреа во Францию на службу к его величеству, и это привело короля в величайший восторг. И вот, после того как все было устроено и высланы деньги на дорогу, Андреа с легким сердцем отправился во Францию, захватив с собою своего ученика Андреа Сгвацеллу. Когда они наконец добрались до королевского двора, король принял их весьма ласково и приветливо. И не успел Андреа и одного дня провести на новом месте, как уже испытал на себе всю щедрость и все внимание великодушного короля, получив от него в дар и деньги, и богатые и почетные наряды. Вскоре, приступив к работе, он настолько полюбился самому королю и всему двору, что, обласканный ими, понял, что, покинув родину, он променял крайнюю нужду на величайшее благополучие.