Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
Со времени ее процесса, начатого ее мужем, уставшего играть с утра до вечера роль Жоржа Дандена, и двор и город были ею очень заняты.
Ибо история эта кончается очень прозаически процессом.
Прежде всего, чтобы быть правдивыми, признаем, что если лавочник Делакруа был столько раз обманут своей женой, что когда он проходил под воротами Сен-Мартен или Сен Дени, – две совершенно еще новые триумфальные арки, – то сзади его всегда какой-нибудь злой насмешник кричал: «Наклонитесь, наклонитесь, мэтр Делакруа!», – чтобы быть справедливыми, сказали
Первую глупость Людовик Семитт Делакруа, лавочник в улице Ломбардов, достигнувший в 1690 году сорока пяти лет, сделал, женившись на девушке едва достигнувшей шестнадцатой весны… И к тому же на бедной девушке!.. Отец ее Онисим Перро, башмачник в улиц Розье, давал на все и про все за дочерью жалкие четыре тысячи ливров.
Четыре тысячи ливров! Спрашиваем мы вас, что он значили для Делакруа – богача, надеявшегося сделаться еще богаче?..
Но она была так хороша, так мила, – эта маленькая Мария Габриэль Перро, – со своими большими глазами, что один поэт сказал ей однажды: « – Вы, мадмуазель, должно быть долго не засыпаете?
– Почему вы так думаете?
– Потому что нужно время, чтобы закрыть эти глаза.»
С розовым и свежим ротиком, с прямыми, подвижными ноздрями, – признак чувственности – она была очень мила!
Лавочник из улицы Ломбардов влюбился в дочь башмачника из улицы Розье, приходя снимать мерку для башмаков. Чтобы повидать прелестную Габриэль, каждые две недели Делакруа являлся заказывать башмаки. Из этого вышло, что когда он женился, он был обут, – если еще не причесан, – на многие годы. Наконец на семнадцатой паре он объяснился. Дело было сразу закончено…
После получасового частного разговора с Делакруа, г. Перро, который был вдов, что давало ему приятное право быть у себя полным хозяином, – позвал дочь и сказал ей:
– Дитя мое, вот г. Семитт Делакруа, который просит у меня твоей руки. Это для меня приятно, а для тебя?
– Но если приятно вам, папа, так мне должно быть приятно.
Какой милый ответ! Очарованный Делакруа упал на колени, воскликнув:
– Я счастливейший из людей! мое сердце, мое состояние – все ваше!
– Я принимаю все, – ответила Габриэль, приседая.
– Когда же свадьба, папа Перро? – спросил Делакруа.
– Но когда вам будет удобно, батюшка.
– Через две недели, чтобы немножко поухаживать за моей прелестной невестой.
– Хорошо. Через две недели, так через две недели. Ты как находишь, дочка?
– Как вы, папа.
– А для начала, завтра же вы оба без церемонии придете ко мне пообедать.
– Для начала мы придем без церемонии пообедать к вам завтра. Так дочка?
– Очень охотно, папа.
Можно ли быть милее?
– Восхитительная женушка будет у меня! говорил, уходя, сам себе лавочник. – Она делает все, что захочет отец. Ясно, что она будет делать все, что захочет муж.
У Делакруа двадцать лет
– Маргарита, без предисловий спросил он у нее, – что ты скажешь, если я объявлю тебе, что через две недели женюсь.
Толстая Маргарита припрыгнула от изумления.
– Ах, Боже мой! хозяин через две недели?.. Вам верно с неба бросила жену.
– Да, Маргарита, в лавке башмачника Онисима Перро, в улице Розье:
Служанка с минуту размышляла.
– Онисим Перро, башмачник в улице Розье?.. Знаю… я часто прохожу мимо, отравляясь на рынок Белых-Плащей. Вы женитесь на его дочери?
– Да, Маргарита.
Делакруа колебался.
– Гм!.. Она быть может несколько молода для меня, ответил он. – Но несколько лет меньше ми больше, ничего не значит!
– Который ей год? снова спросила Маргарита.
– Полагаю, восемнадцать.
Делакруа лгал. Он знал, что Габриэли было только шестнадцать лет. Но и ложь его ни к чему не послужила.
– Восемнадцать лет! Вы хотите жениться на восемнадцатилетней девушке! воскликнула Маргарита. – Да вы сошли с ума!
– Почему? Если она мне нравится.
– Я очень понимаю, что она вам. нравится. Но, честное слово, это зло! Во рту уже зубов нет, а все еще зарятся на зеленые яблоки… Но следует воздержаться от того, чтобы пожирать их… до этого не достигнуть.
– До этого не достигнуть!.. до этого не достигнуть!.. Говори о себе, моя милая, которой перевалило за пятьдесят!..
– И вы идете туда не на пятках, вот и все!.. Я перескочила вчера, вы перескочите завтра – стоит из чего спорить!
Делакруа нахмурил брови и сухо проговорил:
– Маргарита, вы превосходное существо, – это верно, – и я чувствую к вам искреннюю привязанность, но вы ошибаетесь – очень ошибаетесь, не признавая иногда расстояния, которое нас разделяет.
– Как, хозяин? Потому что я сказала вам правду…
– Довольно! я был глуп, забыл сам, что есть некоторые чувства приличия, в которых вы ничего не смыслите. Покончим на этом. Ступайте в вашу кухню. Ах! на завтра приготовьте особенный обед. Слышите? Завтра у меня будет будущий тесть и невеста. Теперь, бесполезно, я думаю, Маргарита говорить вам, что малейший знак с вашей стороны дурного расположения к той, которая будет моею женою, малейшее неодобрение высказанное вами кому бы то не было по поводу союза, который я нахожу приличным, – будет иметь для вас самые пагубные последствия. Я буду глубоко сожалеть, потому что, повторяю, я вас очень люблю, но если вы меня принудите, я ни минуты не буду колебаться, и откажу вам. Теперь вы предупреждены. Ступайте!