Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

– На самом деле, эти вопросы возбуждают мое любопытство. Но пусть ты объяснишь мне их завтра, на свободе, Маргарита. Не трудно быть терпеливым, когда счастлив.

Куртизанка отблагодарила флорентинца за этот ответ нежным взглядом.

– Благороднейший жантильом [20] Италии или Франции не выразился бы лучше, – сказала она. – И я радуюсь, Пьетро Буонавентури, потому что я буду твоей любовницей, а потом твоим другом. Ты прав: эта ночь принадлежит, мне. И в эту ночь любовница хочет забыть, как забудешь ты, что твое сердце бьётся для другой. Завтра утром с тобой будет говорить друг. Идём.

20

То

же, что в Англии «джентльмен».

Джироламо Форабокка. Венецианская куртизанка

Гондола остановилась перед дворцом Ангарани, изящным небольшим дворцом, фасад которого весь был покрыт мрамором, и украшен легкой грациозной колоннадой. В этом-то палаццо, подарке знатного вельможи, жила Маргарита, и в него то вошел с ней Пьетро Буонавентури, и провел в нем с ней одну из сладостнейших ночей…

Такую сладостную, что он жалел, что она должна быть единственной. Но Маргарита была причудливым созданием; когда любовь была для нее не средством больше или меньше наполнить золотом свои ящики, то была капризом, который угасал тотчас после насыщения.

При первом свете дня, от которого побледнел свет розовых свечей, горевших в канделябрах, Маргарита, освободившись из объятий любовника на одну ночь, соскочила с постели и сказала:

– Теперь, Пьетро Буонавентури, поговорим о той, которую вы любите. Поговорим о Бианке Капелло. Почему я буду счастлива, когда она будет твоею? Очень просто. Потому что она честная девушка, а я – куртизанка. Потому что не имея возможности выйти за тебя замуж, если она сделается твоей любовницей, – она обесчестит свое имя; а обесчещенная она станет в одном ряду со мной. Как я отдам вам ее? Очень просто. Она вас ведь любит?

– Я думаю.

– А я уверена. Встань и пиши, что я буду тебе диктовать.

Пьетро повиновался; он встал, быстро оделся, и сев за стол, написал письмо, которое было продиктовано ему Маргаритой:

«Дорогая Бианка!

Меня убивает отчаяние; уже три дня, как я лежу в постели; от вас зависит спасти меня. Желаете вы? Если желаете, то сегодня вечером, в полночь, когда всё уснет во дворце вашего отца, выйдите из маленькой двери, выходящей на улицу напротив моего дома и войдите в мою комнату. Одной вашей улыбки будет достаточно, чтобы возвратить меня к жизни; если вы покинете меня, я умру».

– И вы полагаете, Маргарита, – сказал Пьетро Буонавентури, – что Бианка Капелло согласится на этот призыв?

– Да, если, чтобы подтвердить содержание этого письма, вы решитесь все эти три дня не выходить из комнаты, не показываться даже у окна. Считая вас при последней крайности, Бианка Капелло не будет противиться тому, что она сочтет своим священным долгом.

Пьетро покачал головой.

– Вы сомневаетесь, – продолжала куртизанка, – и это сомнение ошибочно, мой друг, потому что, как хотите, а я лучше вас знаю Бианку Капелло. Она скучает во дворце своего отца с самого дня смерти своей матери. Она тем более скучает, что природа одарила ее пламенным воображением и огненным темпераментом. Я говорю вам, что двадцать ночей она провела у своего окна, с первой встречи с вами, пожирая взглядами то узкое пространство, которое отделяет ее от вас. Ваше имя постоянно на уме у нее и на губах. Полноте! Вы хотите сделать своей любовницей одну из первых девушек в Венеции, потому что в обладании ею ваши надменные инстинкты предвидят не только богатство, но даже могущество, – а когда я открываю вам дорогу для достижения цели, – вы отказываетесь!..

–

Я не отказываюсь, – возразил Пьетро, – я спрашиваю самого себя, каким образом вы узнали Бианку Капелло, лучше, как вы справедливо говорите, меня самого?

Маргарита улыбнулась.

– Это мое дело, – ответила она. – От вас зависит воспользоваться моим знанием и помощью. Подписали вы письмо!

– Да.

– Пометили ли вы его воскресеньем 9-го мая?

– Нет.

– Пометьте. Хорошо! Теперь отправляйтесь домой, запритесь, и, как я вам советовала, до воскресенья не показывайте никакого признака жизни. В воскресенье в полночь, Бианка Капелло будет у вас… И вы не будете, как сегодня, сожалеть, что какая-нибудь старая дуэнья помешает вам в самую интересную минуту разговора… И когда кончится этот разговор, ничто не помешает вам начать другой, десять других… сто других, столь же сладостных.

Маргарита сопровождала эти слова взрывом хохота, объяснение которого Буонавентури хотелось узнать; но одним жестом куртизанка показала ему дверь; он сказал:

– Прощайте же! Благодарю вас.

– О! – небрежно ответила она, – вы не обязаны мне благодарностью. Я не скрыла от вас, что в этом случае я тружусь в особенности для себя.

– По крайней мере, – проговорил Буонавентури, наклоняясь к ней, – позволено ли мне заплатить мой долг последним поцелуем?…

Она холодно подставила ему губы.

Прощайте! – повторил он. Он уходил.

– Ах! – вскричала она, – скажите мне, если бы вам было необходимо покинуть Венецию, есть ли у вас деньги на путешествие? Не правда ли, нет? Бедному приказчику Сальвиати не приходится кататься в золоте. Возьмите, здесь сто rusponi [21] ; вы мне отдадите, когда будете богаты. И она положила ему в руку целый кошелек золота.

«Странная женщина! – думал Пьетро Буонавентури возвращаясь в той же гондоле к себе домой. – Какая действительная причина заставляет ее желать, чтобы Бианка принадлежала мне? Почему она бросает ее в мои объятия, и почему она думает, что после первого раза она навсегда останется?»

21

Около 4000 ливров (Прим. автора).

Все эти три вопроса остались неразрешенными.

Для него яснее всего было то, что проведя ночь с самой блистательной куртизанкой Венеции, он, если верить ей, находился почти накануне того дня, когда он сделается счастливым любовником одной из прелестнейших и благороднейших девушек Италии. Всего же яснее было то, что, благодаря Маргарите, у него было золото, с которым он мог стать лицом к лицу со всякой случайностью.

И пусть не думают, что он чувствовал хоть малейший стыд приобретя золото из подобного источника. В то время в Италии, также как во Франции и Испании, мужчина не считал за стыд получать подарки от женщины. Один ездил на лошади, подаренной любовницей, другой – носил костюм, подаренный ею же. Наконец, быть может, Пьетро Буонавентури разделял убеждение того римского императора, который говорил что «у золота нет запаха.»

Как бы то ни было, но начало приключения обещало слишком много, чтобы флорентинец отказался от продолжения. Он заперся в пятницу, субботу и воскресенье в своей комнате, воздерживаясь от того, чтобы показываться у окна, а для того чтобы действительность его болезни не могла подвергнуться сомнению, он, каждый раз как старая служанка Марта приносила ему завтрак или обед, ложился на постель.

Старуха вовсе не удивлялась, что такой больной человек продолжал есть и пить с самым великолепным аппетитом. Она принадлежала к числу тех людей, встречающихся все реже и реже, которые верят вполне тому, во что заставляют их верить.