Жнец и Воробей
Шрифт:
— Это тоже. Но я говорю о том, как ты пырнул отца в спину и перерезал ему спинной мозг. Лаклан-то думает, что это он придушил старого Каллума, и даже не догадывается, что эту скотину прикончил именно ты, — Лиандер разглядывает меня, и его глаза горят от какого-то жуткого предвкушения. — Ловко придумано, а? — Лиандер резко тычет кулаком в сторону Крэнвелла, словно держит в руке нож. — Практически нет крови. Твой батя, наверное, ничего не почувствовал ниже пояса. Раз — и готово. А братец уже закончил начатое. Даже я сразу не понял. Только когда отмывал всё это дерьмо и
Лaклан постоянно называет Лиандера дьяволом, а я не понимал, почему. Теперь дошло. За несколько минут он зажал меня в угол, узнал мои тайны, проступки и желания. Мне не вырваться.
— Что тебе нужно, Лиандер?
— Я так рад, что ты спросил, — он возвращается к трупу и наклоняется, рассматривая расслабленное выражение лица Крэнвелла. — У меня намечается контракт. Довольно крупный, вообще-то. Я нанял лучших из лучших. Сливки общества, можно сказать. Но всё равно, — говорит он, бросая взгляд на меня через плечо, — будут жертвы. И их нужно будет иногда подлечивать, сечёшь? Мои люди должны быть в отличной форме на протяжении всего контракта.
Я молчу.
Лиандер поворачивается к Крэнвеллу, но я успеваю заметить его ухмылку.
— Кому-то из моей команды потребуется… реставрация… после окончания работ. Анонимность в определённых кругах очень важна, если ты понимаешь, о чём я.
Я поднимаю руки в примирительном жесте, хотя мы оба знаем, что они в крови.
— Я не пластический хирург.
— Зато ты умный и целеустремлённый, — говорит Лиандер. — Уверен, быстро научишься.
Мой взгляд скользит к двум мужчинам, убирающим последствия моего бардака. Они не смотрят вверх. Они не бросают в мою сторону осуждающих взглядов. Они просто выполняют свою работу, распыляя и вытирая, потом снова распыляя, как будто всё это совершенно нормально. И как бы мне ни хотелось отрицать, в этом тайном мире, где за деньги можно замести под ковёр любое преступление, есть нечто успокаивающее.
— И сколько мне нужно играть в доктора?
Лиандер пожимает плечами.
— В идеале? Вечно.
— Нет.
Лиандер оборачивается, и его улыбка становится угрожающей.
— Я думаю, что слово «нет» здесь неуместно, доктор Кейн.
Он прав, конечно. И спорить с таким отморозком, как Лиандер Мэйс, бессмысленно. Остаётся только договариваться.
— Сколько времени продлится контракт?
— Примерно семь месяцев…
— Я согласен на этот контракт, — говорю я чётко, хотя на лице у Лиандера появляется угрожающая тень. — Но после этого мы обсудим условия, которые устроят нас обоих.
— Которые устроят нас обоих? — переспрашивает он.
Я пожимаю плечами, хотя внутри всё дрожит, а в горле застревает ком, мешая говорить.
— Ты же хочешь, чтобы я хорошо отработал?
Мы оба знаем, что я мог бы убить всех этих ребят, его самого, и они даже не успели бы понять, что происходит. И, хотя я сейчас фактически ему угрожаю, в глазах Лиандера появляется какой-то дикий огонёк. Ему нравится.
— Замечательно, — он хлопает в ладоши. — Тогда завтра же летим в Хорватию.
— В Хорватию?
— Ах да, я забыл сказать, что придётся ездить в командировки? — он оскаливается. — Прости, забыл. Но не волнуйся, доктор Кейн. Мы обеспечим тебя всем необходимым оборудованием. И хорошо заплатим. Я удвою твой нынешний доход.
Я замираю в шоке.
— Но моя клиника…
— Моя команда позаботится обо всём этом, не волнуйся.
— Мой дом…
— И об этом тоже. За ним будут присматривать, если ты не захочешь его продавать.
— Ты хочешь, чтобы я просто… уехал? Но у меня есть своя жизнь.
— Правда? В Хартфорде, конечно, люди будут задавать вопросы. И я позабочусь об ответах. Но ты правда думаешь, что кто-то удивится твоему внезапному исчезновению? Ты всё равно жил как призрак.
Сердце начинает бешено колотиться. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова.
— И ещё кое-что, — Лиандер выпрямляется и смотрит на меня в упор. В комнате стоит тяжёлая тишина. — Ты должен понимать, что никто не должен знать, куда ты уехал. И ты не должен ни с кем связываться. Это в твоих интересах. Так что не рассказывай Роуэну. И, пожалуйста, не говори Лаклану. Он и так на меня зол. Не будем его ещё больше бесить.
Я знаю своих братьев, и он тоже. Если они почувствуют, что я в опасности, они отправятся на край света, лишь бы найти меня.
— Окей, — это всё, что я могу сказать.
На лице Лиандера победная ухмылка. Он медленно шагает ко мне. Хлопает по плечу и задерживает руку, словно его прикосновение должно успокоить. Смотрит куда-то в пол, потом снова на меня. Улыбается так, словно ему меня жалко.
— И ни слова мисс Эванс. Ты же не хочешь подвергать Роуз опасности, верно? Тем более, я буду стараться действовать в её интересах. Этот Воробей только и ищет приключений на свою задницу.
Он в последний раз хлопает меня по плечу и уходит, оставляя с ощущением, будто моё сердце только что вырвали из груди и испепелили прямо на глазах. Я всё ещё смотрю в пол, моргая, пытаясь избавиться от жгучей боли, которая никак не уходит. И тут Лиандер стучит в дверной косяк.
— Я умираю с голоду, — произносит Лиандер с порога. — С удовольствием бы съел хот-дог. А ты?
Я моргаю и моргаю, но боль не отступает. И Лиандер тоже не уходит. Поэтому я иду за ним вниз по лестнице, пока он звонит и просит привезти поисковую собаку, чтобы найти протез глаза Мэттью Крэнвелла. Мы выходим на улицу, но боль всё равно не исчезает. Ищем закрытый ларёк, и Лиандер взламывает его отмычкой.
Я делаю ему хот-дог.
И когда он, наконец, наедается, доказав, насколько он контролирует мою жизнь, то вызывает машину, чтобы отвезти меня до квартиры Роуз.
Знакомые улицы Бостона проплывают мимо окна. И я чувствую себя призраком в этом городе. Потому что моя жизнь находится в руках дьявола.
А сердце сгорело дотла.
23
—
ПОБЕГ
РОУЗ
Принимаю душ, тру кожу так сильно, что она горит. Пытаюсь смыть весь этот кошмар.