Жнец и Воробей
Шрифт:
Слоан поднимается, и мои мысли возвращаются в реальность.
— Мы присмотрим за ней. Кто-нибудь обязательно будет рядом, когда она очнется. Попрощайся. Я буду в коридоре.
Я доверяю Слоан. Знаю, что она сдержит своё слово. Не ради меня, а ради Роуз. От этого я доверяю ей ещё больше.
— Спасибо.
Я снова смотрю на Роуз, но Слоан не уходит. Чувствую её взгляд, но не понимаю, что она хочет.
— Если бы ты сказал, куда едешь, я бы не стала этого делать, — говорит Слоан и протягивает сложенный листок бумаги. Я хмурюсь,
Слоан Кейн, отдел анализа данных
Операции клинической разработки
«Viamax»
Рабочая дорога 81/18, 10000,
Загреб, Хорватия
— Если захочешь что-нибудь ей написать, отправляй на этот адрес на моё имя. Это офис моей компании. Внутренняя почта всё доставит. А я передам Роуз. Обещаю, всё будет в секрете.
Я сглатываю и перевожу взгляд со Слоан на бумажку.
— Откуда ты узнала?
— Ларк позвонила Лиандеру. Вытянула из него информацию, — она пожимает плечами, когда невысказанный вопрос всё ещё виден в моих глазах. — Пообещала привезти кексы без наркоты. Ей пришлось поклясться жизнью, что она не расскажет Лаклану и Роуэну.
— Но…
Слоан отмахивается от моих опасений.
— Не расскажет. Она понимает, не хуже Лиандера, что братья сорвутся с цепи и всё перевернут, лишь бы тебя найти. Намного хуже сделают. Поверь, она очень благодарна тебе за Бентли.
Осколок надежды пронзает меня прямо между рёбер, перехватывая дыхание. Надежда может быть прекрасна. Но может быть и жестока. Может держать твою голову над водой, а в следующий миг утопить. Да, я боюсь за эту надежду цепляться, но не отпущу, даже если цунами накроет.
Складываю записку и прячу её в карман куртки. Беру Роуз за руку.
— Вдруг она больше этого не хочет?
— Я не знаю, Фионн. Некоторые разбитые сердца невозможно излечить, — она смотрит на Роуз. — Может, поэтому ты должен своё сердце оставить здесь.
Она не смотрит в мою сторону, поворачивается и направляется в коридор. Одной рукой я держу Роуз за запястье, другой сжимаю бумажку. У двери Слоан останавливается.
— Роуэн и Лаклан говорят, что ты лучше, чем они. Для них это может одно значить, для тебя — другое, — говорит Слоан, глядя на меня через плечо, её глаза цвета лесного ореха горят вызовом. — Так докажи это единственному человеку, который имеет значение.
Я решительно киваю ей. Слоан кивает мне в ответ, а потом уходит.
В кармане вибрирует телефон. Скорее всего, напоминание от Лиандера. Или от водителя. Смотрю на часы на стене. Пять минут. Всё, что у нас осталось. Переключаю своё внимание на Роуз.
— Роуз, — говорю я, убирая её волосы со лба. — Проснись.
Ничего не меняется. Пульс еле-еле бьётся под моими пальцами.
Неотвеченное сообщение вибрирует во второй раз.
— Воробей, — шепчу я, надеясь, что этот псевдоним что-то разбудит в её подсознании. Но по-прежнему нет изменений в её дыхании, нет трепета в её глазах. Сжимаю её руку. Прикладываю к своим губам. Но знаю, как много крови она потеряла и какие сильные лекарства сейчас в её организме. И как бы мне ни хотелось, чтобы она очнулась хоть на секунду, думаю, может, оно и к лучшему. Зачем ей просыпаться, чтобы опять прощаться?
Глаза сами смотрят на часы. Две минуты осталось. И, как тогда, когда мы везли её в эту больницу, каждая секунда на счету.
Кладу руку на её грудь, прямо на сердце. Чувствую, как оно бьётся. Этот ритм навсегда останется со мной.
— Наше время вышло, Роуз, — говорю. Слеза капает с ресниц и скатывается по щеке. — Никаких больше «друзей с привилегиями». Всё кончено.
Последняя надежда — что мои слова её разозлят настолько, что она проснется. Но эта искра гаснет, когда она даже не шевелится. Мои сигнальные ракеты попадают в никуда. Нет ответного огня. Никакой битвы в тумане. Хоть она и в отключке, я улыбаюсь ей. Потому что всегда и даже сейчас, без сознания, она видит меня насквозь.
— Всё кончено, потому что я тебя люблю, Роуз. Прости, что столько времени сопротивлялся. Думал, для тебя так будет лучше. Боялся вписаться в твой мир. Но с первого взгляда, с первого слова я попал в твоё притяжение. Всегда хотел быть рядом с тобой. И боялся сделать больно. Но, кажется, по-другому не получается.
Перевожу взгляд на колоду Таро, лежащую на прикроватной тумбочке. Карта Влюблённые перевёрнута и ждёт её.
Осталась одна минута.
Водитель прибежит, если задержусь. Не хочу, чтобы этот Мэйс и его люди тут ошивались.
Встаю со стула, и моё сердце как будто пронзают лезвием. Когда отпускаю её руку, становится ещё больнее. А когда наклоняюсь, чтобы поцеловать её, от меня уже ничего не остаётся. Чувствую её дыхание. Вдыхаю запах корицы, испорченный больничной стерильностью. Ей не место здесь, но её почему-то всё время сюда тянет.
Убираю волосы с её лица и стараюсь запомнить её навсегда. Потом достаю открытку из кармана, быстро перечитываю, надеясь, что сказал всё важное и ничего лишнего.
Дорогая Роуз,
Воробей — такая простая птица. Всегда удивлялся, почему ты выбрала её или почему её выбрали за тебя. Ты самая невероятная, безбашенная, прекрасная, самая лучшая из всех, кого я знаю.
Разбить тебе сердце — это самое плохое, что я делал в жизни. Уйти — единственное, правильное решение. Хотя и самое тяжёлое. Я не могу сказать, куда уезжаю и когда вернусь. Знаю, это несправедливо. Возможно, я уже столько наворотил, что ты никогда не сможешь меня простить. И я это пойму.