Жнец и Воробей
Шрифт:
Поэтому я буду сильно любить тебя за нас обоих. Ничего не требуя взамен. Прости, что не могу быть рядом сейчас. Я вернусь и скажу тебе это лично. Надо было сделать это давно. Когда мы шли домой от Сандры, а ты спрашивала то, о чём никто никогда меня не спрашивал. Или когда я зашёл в тот отель в Бостоне, а ты стояла у окна. Я дар речи потерял, какая же ты была красивая. Или когда ты заснула у меня на груди. Я лежал не двигаясь, чувствовал твоё дыхание на своей коже и думал о том, как всё сложилось бы, если бы я не боялся. Я всё это время любил тебя, Роуз Эванс. И всегда буду любить.
Береги
Люблю,
Фионн.
Смотрю на часы. Время вышло.
Кладу открытку на тумбочку. Глажу по щеке Роуз. Убираю руку.
Ещё раз смотрю. И ухожу.
26
—
ПОЧЕРК
РОУЗ
Я сижу в своем автодоме, представляю в уме все детали предстоящего шоу. Какие именно повороты мне нужно сделать. Звук двигателя. Запах выхлопных газов. Это моё первое выступление после выписки из больницы и возвращения домой, в Техас. Первое шоу в межсезонье. Но я не чувствую знакомого волнения, что наконец буду в металлической клетке, к которой так привыкла за последние десять лет.
Обычно меня трясёт от предвкушения. Первые шоу после перерыва — самые любимые, потому что они больше всего напоминают тот роковой день, когда я впервые побыла в «Шаре Смерти». Мне тогда было всего шестнадцать лет. Помню, как моя рука дрожала, когда я крепко ухватилась за руль своего мотоцикла и осторожно продвинулась вперёд, пока не оказалась внутри клетки. К тому моменту я уже год работала в цирке, делала всё, что под руку попадётся, даже самое паршивое и сложное. Я вымолила этот шанс у Хосе. У меня не было никаких доказательств, что я справлюсь, кроме того, что умею ездить на мотоцикле. Только храбрость. Я понятия не имела, хватит ли мне духу выжать газ так, чтобы, не потеряв контроль, крутиться в этом шаре вверх тормашками, или я струшу и врежусь лицом в решётку. Я просто верила. А когда попробовала и почувствовала этот прилив адреналина, пути назад уже не было. Я гонялась за этим ощущением каждый раз, когда садилась на байк и лезла в этот чёртов шар. Клетка казалась мне свободой.
А сейчас?
Сейчас я как будто пытаюсь втиснуться в чужую жизнь.
Как будто моя кость не срослась, а я взяла, сложила две половинки вместе и заклеила скотчем. Я могу бегать, прыгать, плавать и пинаться, но ничего такого не делаю. Я просто волочу ноги, пытаясь вылечить разбитое сердце, заперев себя в привычную рутину.
Глубоко вдыхаю. Прижимаю руку к шраму на боку. Иногда мне кажется, что я до сих пор чувствую эту агонию под кожей. Может быть, это фантомная боль, которую я воображаю, чтобы не дать себе забыть о произошедшем.
Во всяком случае, мои девочки не дадут мне о них забыть.
| ЛАРК: Удачи сегодня вечером, Главный Конюх! Думаю о тебе! Ты зажжёшь.
| СЛОАН: Обычно говорят «разбейся в лепешку, но сделай это». Но, пожалуйста, не надо. Хватит с тебя переломов.
| ЛАРК: Да, иначе ты не сможешь круто танцевать.
Следом приходит фото от Слоан. Девчонки стоят по обе стороны картонной фигуры меня, это фото они сделали на свадьбе Слоан, где я в пабе, в стельку пьяна, танцевала с надувным динозавром, а Роуэн пел «Каменистая дорога в Дублин». Не помню, чьи солнечные очки
Кстати, этот динозавр был настоящим королём вечеринки.
| Скучаю по вам, мои оторвы. Увидимся в августе!
Я знаю, что им обидно. До августа ещё восемь месяцев, и они расстроились, что я не приехала на Рождество. Не смогла себя заставить. Находиться рядом с двумя влюбленными парочками, особенно с братьями любимого человека, который… исчез. Особенно когда у братьев есть вопросы, на которые я не могу ответить, потому что не знаю, куда он делся и почему он ушёл. Слоан и Ларк рассказали мне, что произошло в Портсмуте после того, как я потеряла сознание. Про кровь. Про слезы. Про больницу. Про слова, которые он говорил, когда я без сознания цеплялась за жизнь. Как он спас меня.
Я засовываю телефон в карман куртки, хватаю шлем и иду к выходу.
Открываю дверь и вижу База, который хотел постучать.
— Здравствуй, юный джентльмен, — говорю я, театрально кланяясь. — Чего хотел?
Баз пожимает плечами и протягивает мне белый конверт.
— Это тебе пришло.
— Письмо? — спрашиваю я. Окидываю взглядом цирковую площадку, словно ища ответ. Смотрю на База и беру конверт. — Откуда?
— Не знаю, не спрашивай. Я здесь просто работаю, — Баз подмигивает и убегает. Он взрослеет, и мне сложнее понимать, шутит он или нет. Хочу крикнуть ему вслед, но он скрывается между фургонами.
Я вздыхаю и переворачиваю конверт. Мои глаза тут же наполняются слезами.
Сажусь за маленький складной столик и перечитываю написанный от руки текст снова и снова.
Кому: Хаос
Куда: Дороти, Цирк «Сильверия», Техас
В верхнем левом углу:
От: Тайный поклонник
Откуда: Без тебя я нигде
В верхнем правом углу стоит марка, хорватская, но на ней нет штампа почтового отделения. Какое-то время я просто сижу и смотрю на эти буквы. Провожу пальцем по каждой линии. Я редко видела его почерк, когда жила у него. Но это мог написать только один человек.
Аккуратно разрываю конверт, чтобы не повредить ни марку, ни слова. Внутри письмо и что-то ещё. Вытаскиваю содержимое, и на стол падает карта Таро.
Пятёрка Кубков.
Аккуратно раскладываю письмо рядом с картой.
Дорогая Хаос,
Ты знаешь о Таро больше, чем я. Прости, если что-то напутаю. Ошибок я и так наделал немало.
Хочу начать с Пятёрки Кубков — не чтобы заглянуть в будущее, а поговорить о прошлом и настоящем, о грусти и раскаянии, что несёт эта карта. Прости, что сделал тебе больно. Ты с самого начала заслуживала большего, а я не верил, что смогу тебе это дать. И когда я наконец почувствовал, что могу стать лучше, пришлось отпустить тебя. Этого я хотел меньше всего на свете. Но это был единственный способ защитить тебя.