Жребий
Шрифт:
Нетудыхину стало тревожно. Мелодия уходила все выше, взвинчивая нервы, потом медленно ниспадала и снова поднималась, терзая душу и на что-то жалуясь. Что это?
И тут он вдруг увидел на одном из деревьев, в развилке ветвей, игравшего на какой-то дуде человека. Тот самозабвенно тянулся к небу и был в состоянии обалдения. Нетудыхин моментально сообразил — Сатана! Ярость волной всколыхнула Нетудыхина.
— Слазь, сволота! — сказал он и с силой ногой ударил по стволу дерева, словно пытаясь того стряхнуть.
— Не
— И чего ты сюда приперся?
— Поиграть. Грустно что-то стало. А здесь тихо, никто не мешает. Блаженство.
— Тоже мне, музыкант нашелся, бездарь хромоногая!
— Да уж, инструментом владею в совершенстве. И не чета вам, что вы даже гитару не смогли осилить, — сказал Сатана, спустившись и пряча свой инструмент за пазуху.
Сегодня он был одет в какую-то замызганную до полной истрепанности куртку, в такие же изношенные брюки и походил на лесного бродягу.
— Что это? — спросил Нетудыхин, имея в виду дудку.
— Свирель.
— А говорят, Сатана любит на волынке играть.
— Любил, Тимофей Сергеевич. Да инструмент хлопотный и неудобный в самом прямом смысле. Уже давно перешел на свирель. Немного флейту освоил. На шабашах даже саксом балуюсь иногда.
— Ну? — грубо оборвал его Нетудыхин. — Что надо?
— Поговорить хочу.
— Я же сказал, наш разговор окончен. Считаете, что вы правы — жалуйтесь, куда вы там можете жаловаться. А я на этом поставил точку. — Он опять перешел на "Вы". — Все! Некогда мне: я рыбалить приехал.
— Так и рыбальте, — сказал Сатана, — Я в стороночке посижу, тоже наслаждение.
— Ну да, мешать мне!
— Ни-ни! Ни одного дыха лишнего! Наоборот, буду рад вам помочь. И насадку самую лучшую дам.
Тут Нетудыхин задумался.
— Какую насадку? — спросил он.
— Пожалуйста. — сказал Сатана и протянул Нетудыхину небольшую деревянную коробку.
— Что это? — спросил Нетудыхин.
— Детва пчелиная! — с гордостью сказал Сатана. — Клевать будет на эту штуку рыба — бесподобно.
Нетудыхин заколебался. Он понюхал коробку. Хотя она была закрыта, но он все же уловил тонкий душистый запах пчелиного молочка. Тимофею Сергеевичу еще никогда не приходилось ловить рыбу на такую насадку.
— Ладно, — сказал он, — уговорил. Но условие: не мешать!
— Ну, я же сказал! Я же дал слово! — обиженно говорил Сатана.
— Пошли, — сказал Нетудыхин, пропуская Сатану вперед себя на тропу.
Минуты три шли молча. Потом, наблюдая за прихрамывающей походкой этого странного существа и глядя ему в спину, Нетудыхин сказал:
— И чего ты ко мне прицепился?
— Упали вы мне на душу, — Тимофей Сергеевич, сказал Сатана, — Вы ведь талантом своим мутитесь.
— Ну и что?
— Стало быть, вы мой человек.
— Ну и льстец же ты… Тихон Кузьмич!
— Почему
— Потому что на дурака во мне рассчитываешь. Есть громадное количество других пишущих людей. Талантливых, очлененных, так сказать, в своем профессиональном союзе. А ты выбрал меня, совершенно неизвестного. Здесь нет логики.
— А почему же они тогда не написали такое стихотворение, как вы? Мне их членство — до одного места, — сказал Сатана и приостановился, оборачиваясь к Нетудыхину.
— Вперед! Вперед! — сказал Нетудыхин. — Зорьку прозеваем.
— Не переживайте, Тимофей Сергеевич, рыбка будет. Обязательно будет!
Вышли из лесу. Внизу лежало озеро. Рваным покрывалом туман стелился над гладью воды.
— Солнышка бы чуть-чуть, — сказал Нетудыхин.
— Ничего, обойдемся и без солнышка, — сказал Сатана.
Стали спускаться вниз. У Нетудыхина на этом озере было одно облюбованное местечко, и он надеялся застать его сегодня свободным.
Уже выйдя к берегу озера, Сатана неожиданно остановился.
— Здесь, здесь надо ловить, Тимофей Сергеевич, — сказал он, указывая на пустынный берег.
— Мы как договорились? — сказал зло Нетудыхин.
— Молчу, — сказал Сатана. — Но зря вы не соглашаетесь. Там яма большая, и рыбка постоянно в ней крутится.
— Откуда там яма?
— Не знаю. Но яма есть, и все.
Нетудыхин обернулся и посмотрел на место, указанное Сатаной. У берега — ни одной камышинки. И не видно даже следов, чтобы кто-нибудь там рыбалил раньше. Нет, лучше сесть на месте проверенном, тем более, что оно оказалось свободным.
Нетудыхин положил на траву удочки, снял рюкзак и начал распаковываться. Первое, что он сделал, это достал кулек с кашей. Деля кулек по частям, он разбросал кашу в места, где собирался удить рыбу. Сатана примостился недалеко от Нетудыхина и молча наблюдал за ним.
Слева и справа от них располагались заросли камыша. Участок, выбранный Нетудыхиным, был собственно прогалиной между этими массивами камыша. Тут же, у самого берега, доживало свою жизнь полузасохшее дерево, породу которого Нетудыхин затруднялся определить.
Разбросав кашу, Тимофей Сергеевич принялся собирать удочки. Делал он это неторопливо, кладя их на рогачики, поставленные в воде кем-то, удившим здесь рыбу раньше Нетудыхина. Две удочки он зарядил червями, на третью подцепил пчелиную маляву. Посмотрим, что из этого выйдет. И забросил ее ближе к камышу.
Затем он вытащил из рюкзака квадратный кусок поролона, обшитый клеенкой (изделие Захаровны), и, бросив на берег, сел на него.
— Ну, слушаю, — сказал он, глянув в сторону Сатаны. — Что за разговор? Если все о том же, то и не стоит его начинать. — Я же сказал: сделка не состоится. И потом, если честно сказать, я ведь до сих пор по-настоящему не верю в то, что вы реально существуете.