Жрец Хаоса. Книга II
Шрифт:
С момента обнаружения заражённого скверной, любые контакты между людьми были запрещены для того, чтобы не распространить заразу, поэтому в целом все были спокойны и сосредоточены, понимая, что это необходимые меры предосторожности.
Леонтьев принёс нам списки вместе с добровольными разрешениями от каждого из рабочих на умерщвление в случае заражения. Кроме того, в отдельный список он внёс тех, у кого были открытые раны, царапины либо что-то подобное хотя бы недельной давности для того, чтобы мы определили группу риска. Кстати, сами рабочие тоже охотно делились данной информацией,
Пришлось пойти на хитрость и объявить, что военные скинут простенькую лекарскую алхимию для заживления мелких ран, но не всем, а группе риска. Так и узнали, что у нас четверть рабочих туда входила, продемонстрировав подтверждения, начиная от кровоточащих дёсен и заканчивая порезами и прочими ссадинами, полученными на работе. Понятное дело, что с учётом запрошенного нами объёма, прислали нам лечилок на всех и с запасом даже на химер. Выдавать я их тоже собирался на всех, однако же хотелось проверить заодно и лояльность. Будет ли кто-то скрываться или пытаться лезть впереди всех. Что удивительно, ничего подобного не произошло.
Стоило мне войти в ангар, как Леонтьев отчитался:
— Ваше сиятельство, первичный осмотр проведён. Ни у кого из рабочих изменений не обнаружено.
— И это отлично, Иван Иванович. А я тут с подарками от министерства обороны.
Пара химер втолкали в ворота склада массивные деревянные ящики с древесными опилками, на боках которых сияли магические печати фениксов Пожарских. В одном хранились пузырьки с лечилками, в другом — солдатские сухпайки.
Я проходил по центру ангара и выставлял напротив каждого человека пузырёк с лечилкой и сухпаёк. Послышались радостные ахи и вздохи:
— Этак и жить можно!
— Чай, пояса затягивать не придётся!
— Да тут больше, чем мне тёща на неделю выделяет!
— Сухпай рассчитываем на двое суток. Обещали ещё подвезти, но лучше перестраховаться, — внёс я ясность по питанию.
Но стоило пройтись по списку «раненых», как остальные принялись отказываться от лечилок:
— Ваше сиятельство, оставьте кому нужнее. У меня ни царапинки. Я не претендовал, вдруг кому нужно.
— Мне отдай, если тебе не нужна! — крикнул кто-то из другого конца ангара.
— Лечилок хватит на всех, — пришлось успокаивать людей во избежание спекуляций. — Для профилактики выпьют их тоже все. Спекулировать ими не выйдет. Узнаю — выставлю за пределы склада, и выживайте как хотите.
Энтузиазма у спекулянтов поубавилось после такого обещания. Рабочие благодарно кивали и выпивали лечилки, оставляя пустые пузырьки, а химеры собирали тару и возвращали обратно в ящик. Сам я тоже при всех выпил алхимию в целях солидарности.
Я уже собирался выходить из ангара, однако один из рабочих окликнул меня:
— Ваше сиятельство, а как вы зверей-то своротили? Они же прям волной на нас шли. Мы уж думали всё, кирдык, ничего не останется. Здесь же какие стены… Ну, не особо капитальные. Чай, влетел бы какой мишка разъярённый или кабан-секач, то одного бы мы пережили, может даже и зажарили, — послышались смешки со всех сторон, — а вот дальше… расшатали и смяли бы нас, как жестянку. На такие штурмы склад не рассчитывали.
На меня уставились две
— Я с магией иллюзий знаком. Так я им горга показал страшно здорового… и зарычал! Вот они и свернули.
— Ваше сиятельство, — откликнулись из другого угла, — вы прям как бабка ваша!
— Благодарю за сравнение, постараюсь оправдать, — улыбнулся я. — А вы лично были знакомы с княгиней Угаровой?
— Мне не пришлось, у меня отец в одной из кампаний с ней воевал. Говорит, что была честна и справедлива, не любила лености, а любила чёткое исполнение приказов, однако же смекалку тоже уважала и умела слушать, если интересные решения предлагали, — обстоятельно кто-то пересказывал отцовские слова. — А так не брезговала помогать лекарям, давала своих страшилок в охранение конвоев с ранеными. Опять же, они хоть и страшилы, а частенько с поля боя живых отыскивали и вытаскивали. Вот посему после таких рассказов отца, когда пошли слухи, что это Угаровым будут завод с карьерами передавать, я и попросил перевод сюда. Чай, батю моего точно также вытащили ваши. Может, кто-нибудь даже из этих, о которых вы сказали, что ветераны оставшиеся.
Похожие слова посыпались из темноты в разных углах ангара:
— Дык, и я так же! Ничего плохого об Угаровых дед не рассказывал. Говорил, что честные и всегда до конца стояли на своём, не обманывали.
— А мой батька говорил, что Угаровы прямые и резкие как скипетр боевой! Но к людям завсегда нормально относились, и к другим тварям. Ну, а то, что страхолюдин создавали, ну, так у кого какой талант. От этого душа не темнеет, и честь не меркнет.
Я улыбнулся. Вот и раскрылась тайна пополнения штата на заводе и на карьерах. Оказывается, помнят ещё княгиню Угарову ветераны последних компаний. И в семьях что-то да рассказывали.
Я обернулся к рабочим и ответил, может и не так складно, зато честно и от души:
— Я очень рад, что несмотря на все старания некоторых очернить репутацию Угаровых, мы остались в памяти у простых людей, не столь тёмными, как кому-то хотелось. Ничего, прорвёмся! Всё у нас с вами будет хорошо. Мы как защищали своих, так и будем защищать!
До следующей проверки было ещё три часа, уточнив, ожидаем ли мы каких-то проблем, либо ещё чего-то, и получив отрицательный ответ, я попросил дать мне поспать. После гона я чувствовал себя опустошённым. Первая проверка не показала заражений скверной, потому я прилёг на небольшой софе в управе и попытался уснуть.
Хрена с два!
Вместо того чтобы уснуться, почему-то сознание то и дело ныряло и просматривало землю и окрестные леса глазами химер, вышедших на патруль. Казалось, я заглядывал под кроны вековых деревьев, летал над оврагами и распадками, вдоль русла рек, над скалистыми берегами, и везде искал белое пятно. Того самого изменённого в белых одеждах и в белом плаще, который напал на старого вожака волчьей стаи.
Почему-то мне казалось, что столь идеально чистая и белая одежда тоже оставались признаком его бывшей человеческой сущности. Поэтому я надеялся, что он их не сбросил и не превратил в самую обычную грязную тряпку.