Жрец Хаоса. Книга II
Шрифт:
— Когда мы с вами сидели в одном ангаре, пили армейские лечилки и ели сухпайки, многие из вас поделились причинами перевода к нам. Большинство из вас проявили лояльность нашему роду и лично к княгине Елизавете Ольгердовне. Поэтому я считаю, что лояльность должна награждаться, в том числе и финансовым образом. Поэтому моё предложение следующее. Всем, кто принесет кровную клятву служения роду Угаровых, увеличат оклад на двадцать процентов на постоянной основе. Тем, кто не желает приносить подобную клятву… Ну что ж, рисков никаких, но при этом и надбавок за лояльность также
Стояла гробовая тишина. Слышно было, как комары зудят над ухом, примеряясь к укусу.
— Я буду излишне прямолинеен. Господа Светловы не жаждали передавать нам свои активы, а потому я ожидаю провокаций, саботажа и срывов работ. Чтобы минимизировать риски, я хочу получить клятвы верности и отплатить вам за них сторицей. Когда на нас шло лесное зверьё, я без раздумий встал у него на пути, защищая вас. За своих людей я буду стоять до последней капли крови. Но и диверсантов с засланцами буду наказывать соизмеримо.
Я уж думал, что так и не дождусь какой-либо реакции, но тут встал Пётр Громыкин и ответил за всех:
— Вопрос серьёзный, ваше сиятельство. Надо бы с семьями посоветоваться. Дайте нам неделю на принятие решения, и мы подадим списки согласных.
Уже практически перед самым отъездом я всё-таки вспомнил про свечение энергетических линий в карьерах и про ведение добычи, перебивающее их.
— Пётр, скажи, ты как маг земли, как определяешь, где лучше всего добычу организовывать?
Громыкин воровато оглянулся по сторонам, будто боялся, что нас подслушают:
— А я, ваше сиятельство, не определяю. Мне приказано выполнять предписания геологоразведки и добычу вести в строго отведённых местах. А там… и качество местами жуть просто, и травматизм… и… ай! — он мазнул рукой.
— Вот и я о том… Я на примере одного карьера хотел бы сверить свои ощущения с твоими. Может, изменим направления выработки, чтобы духов не тревожить… И вам спокойней, и с местными в ладу жить будем.
— А давайте попробуем! — вдруг загорелся идеей Пётр. — Попытка не пытка. А то у меня последнее время ощущение, будто я не мрамор добываю, а человека наживо режу, а конторские только и смеялись надо мной, мол, больно я впечатлительный.
На трициклах мы добрались до ближайшего карьера в сопровождении химер и принялись сопоставлять моё видение бледных линий природной энергии с ощущениями Петра. Что удивительно, они совпадали почти полностью. «Почти» потому что я видел больше линий, чем Петя ощущал. Благо, что хоть располагались они не столь близко друг к другу, и можно было корректировать бурильные работы, чтобы не задевать их.
Сделав зарисовку в масштабе, я оставил её Громыкину.
— Попробуй, не пересекать этих линий. Потом доложишь о результате и ощущениях.
Расстались мы с Громыкиным абсолютно довольными друг другом. У меня же внутри зрело ощущение, что Пётр будет одним из первых, у кого мы примем клятву служения.
Возвращение в столицу вышло даже несколько будничным. Часть химер осталась на объекте. При этом их количество в дальнейшем планировалось снизить едва ли не в три раза, если часть персонала
Пока же бабушке предстояло усиленно взяться за работу по созданию своих питомцев, поскольку нам предстояло перенять ещё рудники, а кроме рудников — и остальные объекты Светловых.
— Если каждая приёмка будет проходить так, как с заводом, мы и за месяц не управимся, — хмыкнула бабушка, при этом суеверно сплюнув через левое плечо. — А ведь нам ещё ждать сюрпризов на серебряных рудниках.
Однако же была в карантине положительная сторона. Стоило мне явиться во дворец для прохождения службы на следующий день, как меня фигурально не пустили даже на порог:
— Пропуск в кремль для Юрия Викторовича Угарова был временно приостановлен. Вам велено передать это.
В руки мне перекочевал конверт из белоснежной бумаги, запечатанный сургучом и скреплённых печатью обер-камергера.
Вскрыв послание, я бегло прочитал строки, где меня вежливо благодарили за службу и для решения семейных дел предоставляли отпуск сроком на две недели. К тому же в письме было указано, что через две недели плотность графика моих дежурств снизится в связи с принятием принцем в штат ещё двух камер-юнкеров.
— Вот уж точно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, — хмыкнул я.
Две недели… В моём случае это было даже больше, чем я смог надеяться. Мне не было необходимости везде сопровождать Его Высочество, хотя, положа руку на сердце, он был мне даже симпатичен своим поведением и принимаемыми решениями. Однако подозреваю, что сейчас меня отстранили от принца как раз-таки с точки зрения его безопасности. Пять дней — слишком маленький срок, чтобы императрица решилась подпустить меня из карантинной зоны к принцу.
— А за две недели, как говорится, либо вся столица будет поражена скверной, либо всё окажется в соответствии с заключением лекарской комиссии.
И ведь удивительное дело, заключение составляли три лекаря от совершенно разных инстанций. Однако же императорская семья решила перестраховаться, и я не мог их в этом винить.
Но карантин принёс мне не только маленький отпуск от придворных обязанностей.
— Юрий Викторович! — услышал я собственное имя и обернулся. Ко мне шёл Леонтьев Иван Иванович с идентичным белоснежным конвертом в руках. — Вам тоже временно дали отпуск? — кивнул он на мой конверт.
— Предполагаю, что это имеет смысл, — улыбнулся я. — Жизнь наследника престола и императрицы имеет высший приоритет. А потому всё ради их безопасности, — развёл я руками. — Чем планируете заниматься в ближайшие две недели? — улыбнулся я Ивану Ивановичу.
— Да вот… — засмущался Леонтьев. — Даже и не знаю… Супругой обзавестись не успел. Всё как-то больше на работе пропадал, надеялся, что начальство заметит. Да как-то вот не пришлось… Так в титулярных советниках и застопорился. В чинах растут всё больше коллеги, имеющие аристократическую родословную, а у меня с этим… Личное дворянство у отца, и тот умер на работе. Не хотелось бы повторить его путь.