Журавли покидают гнезда
Шрифт:
— Вижу — ты смирился с тем, что сын красногвардеец. А ведь совсем скоро твой хозяин вернется на хутор.
— Что я могу поделать? — отозвался старик, склонившись перед ним. — Ищем, но…
— Говорят — он у Синдо, — сказал Хагу, принимая из рук хозяйки чашку. — Пойди туда, возьми его за руку и приведи. Станет упрямиться, скажи, что мать хочет перед смертью повидаться. Пойми меня, старина, я тебе добра хочу. Кстати, сюда со мной может явиться атаман. Что тогда? Еще не поздно — верни сына.
— Вы простите его? — спросил Чунсеб.
— Конечно, простят, — вмешалась мать Чангера. — Мальчик еще глупый, еще не понимает,
— Но я все равно спущу с него шкуру, — пообещал Чунсеб, заметив добрую улыбку на лице хозяина.
— Дело твое, — сказал Хагу. — Только не медли. Поговаривают, что красные собираются улепетывать. Как бы и твой не дунул с ними.
Чунсеб сам слышал, как люди шептались о японцах и американцах, про разных генералов, идущих сюда с армией. Слышал и о том, что у красных нет ни пушек, ни кораблей, что и людей не густо. Наверное, поэтому, думал он, они взяли в отряд его сына, сопливого мальчика. Похоже, хозяин сказал правду. Скоро все станет на свое место. Хагу искренне тревожится за него, а он, старый дурак, подумал о нем плохо. Да разве отвалил бы он ему землю, если бы не заботился о своем преданном работнике? И сына он тоже простит. Только как вернуть его? А сделать это нужно любой ценой. Станут все кивать на него и скалить зубы: «Сын его с большевиками против хозяина боролся, а Хагу за это ему отвалил землю!» Прогонят тогда с хутора. И опять по миру с котомкой… Во двор вбежали бойцы Синдо:
— Руки вверх!
Чунсеб тотчас же повиновался. А Хагу, отпрянув, выдернул из-за пояса наган, но выстрелить не успел — сильная рука Гирсу сдавила его пальцы.
— Связать! Обыскать все избы! — скомандовала Синдо. Она подошла к Хагу: — Вот наконец и встретились. Я ведь предупреждала, что ты кончишь плохо.
Задыхаясь от злобы, Хагу заорал:.
— Кончай скорее! Не тяни!
— Я сдам тебя революционному суду, — ответила Синдо. — Там и порешат, что с тобой делать.
— Зачем? Приятней умереть от руки сестры! Ты ведь этого больше других хотела!..
— Замолчи!
Уронив голову на грудь, Хагу тихо сказал:
— Я знал, что делал, потому пощады и не жду. А только скажу — не одна моя вина в том. Так что и тебе добра не будет. Запомни…
Во двор вошел Чангер. Увидев сына, Чунсеб бросился на землю и пополз к нему, бормоча:
— Скажи, мой малыш, за что твоего отца связали? Мы с хозяином тебя искали.
— Чтобы свести со мной счеты?
— Что ты мелешь! — крикнул Чунсеб. — Какие у него могут быть счеты с сопляком?
— За тех лошадочек, что он отогнал атаману, да и за хлеб, что отдал контре, — сказал Чангер.
— А ты тут при чем?
— Кабы не я, не узнали бы об этом наши. И не дали бы ему по шее.
Чунсеб сердито поглядел на Хагу — тот только скрипнул зубами.
— Так вот почему тебе нужен был мой сын! — выдохнул Чунсеб, рванувшись к нему.
— Однако ты, старина, шибко скоро переменился, — заметил Хагу сдержанно, бросив на него осуждающий взгляд. — Не думай: если пришла сюда Синдо — вернулась ее власть. Так-то ты предан своему хозяину. Это из-за твоего ублюдка я стал нищим. А тебя, вижу, трогает другое. Не зря говорят, что и свой топор по ноге рубит. Впрочем, чему удивляться, если родная сестра жаждет выпустить из меня кровь.
Перед Синдо лежал брат, с которым было связано так много светлых воспоминаний. Она пристально
— Почему ты тогда не выстрелил? — спросила она.
— Не знаю, — помедлив, ответил Хагу. — Садовнику трудно срубить взращенное им дерево, даже если оно гнилое или — хуже того — ядовитое. — И добавил: — Гнилье нужно корчевать беспощадно. От них гибнут другие, здоровые…
— Где сейчас твоя банда? — оборвала его Синдо. Заметив, как тот отвел недобрые глаза, сказала строго: — Ты меня всегда призывал к совести. Так скажи же: где твои головорезы?
— Я давно лишился земли, — ответил Хагу. — Но я еще не свихнулся, чтобы выдавать тех, кто должен отомстить за меня. — Он присел и, вскинув голову, зловеще посмотрел на сестру. — Ты не понимаешь, что тебя ожидает. Усмирят и тебя скоро. Германцы уже вернули старым хозяевам земли Украины, чехи легко отняли у красных Сибирь. А японцы наведут порядок здесь, на Востоке.
— Японцы навели порядок и в Корее, — сказала Синдо. — Оттого наши соотечественники и бежали постоянно оттуда. Ты потерял Родину там и не обрел здесь. Вас с отцом не трогали судьбы людей и стран. Вам нужна была только земля, из которой можно выжимать выгоду.
Разговор этот внимательно слушал Юсэк. Ему нравилось, что Синдо говорит спокойно и вразумительно, доказывая свою правоту. Бывшему рикше ужасно хотелось, чтобы Хагу тоже понял свои ошибки и раскаялся. Возможно, тогда она простит его. Хотя вряд ли. Ей не позволят сделать это товарищи. Понимая, в каком безвыходном положении оказался Хагу, Юсэку хотелось замолвить за него слово. Но какими словами можно защитить убийцу? И кто сможет понять, отчего он так озлоблен? И в этом человеке есть что-то доброе. Не будь Хагу, возможно, Юсэк никогда не встретился бы с друзьями, не испытал бы свадебного волнения…
Рядом раздались выстрелы. Во двор вбежал Мансик и, тяжело дыша, доложил:
— Комиссар! Человек шестнадцать конных вступили в бой с нашими! Они в конце хутора!
Услышав это, Хагу заорал:
— А-а-а! Что я говорил! Слышала! Беги отсюда, пока не поздно, сестричка! — И громко захохотал.
Синдо, резко повернувшись к Мансику, отдала приказ:
— Ты с этим парнем, — кивнула она на Юсэка, — останешься здесь охранять пленного. А ты, — обратилась она к выбежавшему из фанзы Чангеру, — пригляди за лошадьми.
— Слушаюсь! — крикнул тот и сразу же махнул через плетень. Синдо и находившиеся рядом бойцы кинулись со двора.
Люди Хагу, сойдя с лошадей и прячась за деревьями и изгородями, продвигались к хутору. Подбежав к бойцам, Синдо приказала одной группе оттеснить бандитов влево, где кончался редкий лес. Сама она с другой группой приостановит стрельбу, чтобы дать возможность первой группе зайти глубже в лес, куда должны были отступить бандиты.
Когда послышались оттуда выстрелы, Синдо бросилась вперед, увлекая за собой остальных. Пример комиссара воодушевил товарищей. Отбросив страх, они последовали за Синдо, отчаянно шедшей навстречу врагу. Бандиты стали медленно отходить.