Журавлик - гордая птица
Шрифт:
— Мы едем домой, — повторила она, дрожащими руками протягивая Каллену его джинсы. — Вот только с врачом нужно договориться.
— Врача я беру на себя, — расслабившись, выдохнул Никита. — Уболтаю его за пять минут, не сомневайся!
— Не сомневаюсь, — устало вздохнула Белла.
Но Никита уже не слышал её, потому что к этому моменту он уже покинул палату и теперь нёсся по больничному коридору, чтобы пообщаться с лечащим врачом Каллена.
========== Глава 21. Часть 2. Корнев ==========
Он мечется, как зверь в тисках оков,
Как хищник, упускающий добычу.
Он разорвать их всех давно готов,
И с каждым счёт свести готов он лично.
Жжёт горло ядовитая слюна,
И руки жжёт в попытках дотянуться.
Ему, как
Он дышит ей, рискуя захлебнуться.
Они уже отвыкли от потерь,
Живут и любят, горестей не зная.
А на цепи хрипит безумный зверь,
От ненависти голову теряя.
Но звери благородней и честней.
Законам бытия они подвластны.
Нет, он — не зверь, он из числа людей,
Что всех животных могут быть опасней.
Душевного не помнит он тепла,
Не видит исцеления в смиренье.
Давным-давно свой мир он сжёг он дотла,
А угли разбросал без сожаленья…
Дай Бог, чтоб цепь его не сорвалась
У той черты, откуда нет возврата,
И чтобы смог, споткнувшись, не упасть
Он ниже, чем уже упал когда-то.
Нет солнца у него над головой,
Земля под ним, потрескавшись, дымится.
А он идёт, глотая мрак ночной,
Не в силах ни на миг остановиться.
Корнев гнал машину, с остервенением вжимая в днище педаль газа. Тело, управляя автомобилем, действовало на автомате, позволяя Дмитрию погрузиться в водоворот размышлений. Мысленно он то и дело возвращался в покинутый им лес, примыкавший к посёлку. Корнев часто дышал, пытаясь успокоиться, и раздражённо взирал на трясущиеся от нервного возбуждения руки, с силой впившиеся в руль. Он бросил взгляд на пассажирское сиденье рядом с собой, помня о спрятанном под ним пистолете. Спроси его кто-то, зачем он вообще приобрёл его, Дмитрий не смог бы ответить ничего определённого. Просто в один прекрасный день он, возвращаясь с очередного сеанса слежки, наткнулся на бывшего приятеля. Тот стоял на автобусной остановке, мимо которой пролегал по случайности путь Дмитрия, и с унылой миной дожидался рейсового автобуса. Когда возле него притормозила видавшая виды иномарка со старым знакомым за рулём, он, быстро сориентировавшись, нырнул внутрь. После долгих разговоров по душам и многочисленных тостов за «вечную дружбу» выяснилось, что парень, имевший когда-то в собственности маленький оружейный магазинчик и вчистую с этим бизнесом прогоревший, всё ещё не растерял старых связей. Он знал, где можно достать оружие, минуя оформление кипы официальных документов. Очень скоро Дима Корнев, отвалив кучу заветных бумажек, стал владельцем модернизированной версии ПМ. Он и сам толком не мог объяснить свой поступок, просто, сжав однажды в руке холодный металл рукоятки Макарова, расставаться с ним больше не пожелал. И сегодня он им воспользовался. Нет, Корнев нисколько не тешил себя надеждой, что убил Каллена в том лесу — видел же, что попал этому настырному и самонадеянному копу только в ногу. Но и его крик, и вид его распластавшегося на снегу беспомощного тела были для Димы одним из самых приятных зрелищ за несколько последних, не самых спокойных, месяцев.
Когда за окном его автомобиля перестали мелькать сосны и ели лесного массива, а сельский пейзаж плавно перетёк в картинки городской суеты, Корнев остановил машину, съехав на обочину недалеко от его нового временного пристанища, и положил голову на руль. Его жизнь… Во что она превратилась за столь короткое время?! Перед глазами замелькали картинки из недавнего прошлого.
Корнев сидит в стареньком автомобиле, купленном им недавно по доверенности у сомнительного вида субъекта, срочно нуждавшегося в деньгах. Перед ним расстилается укрытый темнотой знакомый двор, рядом с которым прошли несколько лет его жизни с Изабеллой. А вот и она сама, нервно переминается с ноги на ногу и постоянно вглядывается в темноту, словно ждёт кого-то. Неожиданно в отдалении мелькает свет фар. Он всё приближается, и, наконец, у подъезда останавливается дорогая иномарка. «Вольво», кажется — издалека не разглядишь как следует. Оттуда выныривают две фигуры: высокая, подтянутая — мужская и маленькая, хрупкая — детская. Ребёнок бежит к Изабелле, и тишину двора разрезает радостный детский голосок: «Мамочка!» Аня! Корнев пытается воспроизвести в памяти образ дочери, но
— Как поживаешь? — цедит Корнев, еле сдерживая ярость.
— Что тебе нужно? — голос у Беллы напряжённый и злой.
— Что, не успела остыть постель после дорогого супруга, как ты уже спокойно садишься в машину к какому-то хлыщу? И почему, позволь поинтересоваться, моя дочь обнималась с ним как с родным пять минут назад?
— Это не твоё дело, — холодно, с пренебрежением, которое так бесит Корнева, отвечает она. — Мы разошлись, если ты вдруг забыл. Как я живу и с кем общаюсь, тебя НЕ касается!
И тогда он взрывается, выливая на бывшую жену всю накопившуюся ярость, и намеренно, чтобы посильнее задеть её, упоминает в разговоре их общую дочь:
— Ты — просто шлюха, Белла! Такая же, как и все остальные! Раньше ты предпочитала лить слёзы и молчать, когда тебя окунали лицом в грязь. А теперь голос прорезался? И за это я тебя накажу. Помнишь, я обещал тебе забрать дочь? Я это сделаю! Поверь, у меня хватит средств и методов, чтобы вытравить память о тебе из её детской головки. Она будет слушаться меня, станет такой, какой я захочу её воспитать!
— Попробуй, — шипит Белла с ненавистью, — и я собственноручно сниму с тебя скальп, а потом прилеплю обратно задом наперёд! Если ты только подойдёшь к моей девочке, можешь считать свою жизнь законченной!
Справившись с удивлением от того, что его когда-то тихая жена научилась давать отпор, Дима выдавливает со злой иронией:
— Что?! Ну, надо же, Журавлёва показывает зубки! Это что-то новенькое. Дорогая, ты меня снова волнуешь. Может, встретимся как-нибудь и снимем напряжение вместе?
— Зато меня от тебя тошнит. Не смей приближаться ко мне или к дочери за километр!
— А как там себя чувствует твой сынок? — он снова бьёт по больному, мечтая размазать эту сучку по стенке. — Ты ещё не рассказала ему о биологическом папочке? — вкрадчиво произнёс Корнев. — Хочешь, я это сделаю, чтобы облегчить тебе задачу?
— Если я узнаю, что ты крутишься вокруг Саши, то напишу заявление в полицию! Тебе нужны неприятности?
— Ты не посмеешь, — режет в ответ Дмитрий, умело скрывая за агрессией внезапный липкий страх. — Да и что ты им скажешь? На деле это выглядит так, как будто я очень хочу увидеться с детьми. Да кто тебя вообще станет слушать? После того, как твоя дорогая подружка ушла из полиции и заделалась адвокатом, заступиться за тебя больше некому.
— Вот именно, адвокатом. И этот адвокат по старой дружбе, я думаю, посоветует мне, как сделать, чтобы, как минимум, ты не приближался к нам, а, как максимум, тебя надолго упекли за решётку! — твёрдо чеканит она и сбрасывает звонок.
Что?! Он не ослышался? Скромница и тихоня Изабелла научилась давать сдачи?! И это бесит его ещё сильнее, чем её давняя застенчивость и страх перед ним. Это действует на Корнева, как красная тряпка на быка. Трясущимися от ярости пальцами он снова набирает её номер, но равнодушный голос автоответчика сообщает ему, что абонент недоступен — эта новоявленная революционерка отключила телефон. Вымещая эмоции на ключе зажигания, Дмитрий резко дёргает его, заводит двигатель и бьёт по газам, чтобы уехать отсюда как можно скорей. Вместо прощания, не удержавшись, выдаёт длинный и пронзительный автомобильный гудок, адресуя его ненавистной парочке в «вольво».