Журнал День и ночь

Автор неизвестен

Спивались, вешались богемы, Элиты чахли род от рода, Но прошибали время гены Неистребимого народа. Подъемля Родину из праха К вершинам веры, духа, воли, Плечом к плечу вставали пахарь, Кузнец, рыбак, охотник, воин. По тёмным чащам, по трясине Шагая долгими веками, Они баюкали Россию Своими грубыми руками. Под волчий вой, под шорох веток, Вдали от Терема и спеси Они прислушивались к ветру И

у костра слагали песни…

Темны дороги, а песни долги, Неясны знаки, опасны речи. На Сером Волке, могучем Волке Куда ты мчишься, Иван-Царевич? Наветы, сплетни да кривотолки Страшней Кощея да Чуды-Юды. Иван-Царевич на Сером Волке, Не жди пощады, не жажди чуда. Бессилен меч, и стрела не к месту, Пробьёшься словом, когда не сдрейфишь. Исполни волю — добудь невесту. Доверься Волку, Иван-Царевич!

стр.88

И замолкают вдруг колокола, И ветер в поле, и в лесу деревья; И тяжелеет небо, как скала, И замирает шумная деревня. Так замирает, словно умерла. И люди в избы прячутся, как звери. Во всех домах — платки на зеркала, И крест углём рисуется на двери… И все живые, кто ещё не слеп, У окон стоя, силятся увидеть, Как Синий Волк, неспешен и свиреп, В звенящей тишине из леса выйдет. …Пройдут года, затянутся рубцы, И в кабаках, где хмель и кривотолки, Кормиться станут ветхие слепцы, Рассказывая быль о Синем Волке.

Судьба монетой неразменной сквозь вечный катится бедлам. Пусть Память будет соразмерна Словам, Поступкам и Делам. И сколько б Время ни стучало огромной армией часов, — пусть будет в Памяти начало великих Дел, красивых Слов. Теченье дней переиначит жизнь человечества слегка, ведя спираль, — а это значит: спустя недолгие века, всё повторится. Будут вёсны, и двое в тишине садов увидят в небе те же звёзды, и так же скажут про Любовь.

В начале легко, к середине — с трудом, К финалу — без песен и снов, Этап за этапом по жизни бредём, Бренча кандалами годов. И взгляды тускнеют, и близится ночь, И тает отпущенный срок, А мы всё слабее от принятых нош, А ветер силён и жесток. Ах, право, счастливый финал не найду Для этих негаданных строф. Ребята, бредёте? Я тоже бреду По тропочкам наших голгоф. Ударило громом — Господь из ружья Охоту ведёт на Тельца… Посмотрим назад, дорогие друзья, И — вместе, вперёд, до конца!..

Познаешь и проклятье, и прощенье, Но в самый трудный час молись о том, Чтобы хватило сил на возвращенье В оставленный и выстуженный

дом. Когда ж вернёшься — прилагай старанья, Обхаживая свой последний скит, Чтоб не свели с ума воспоминанья, Не разорвало сердце от тоски. И берегись за шкафом иль кроватью Найти давно потерянный дневник; Найдёшь — раскроет прошлое объятья, Прошли года, покажется, что — миг, Но не вернуть его и не исправить. Сядь на пороге и молись о том, Чтоб сил хватило заново оставить Твой безнадёжно опустевший дом.

г. Омск — Санкт-Петербург

Юрий Марков

Заплакать и запеть

Из деревни бабы дерзкие, Закалённые в беде, Как пингвины королевские, С коромыслами к воде По тропе проходят рослые, А в корзинах чистый снег. Были и они берёзками, Да настиг их бабий век. Вот полощут вещи белые, Словно машут счастью вслед. В прорубь руки загрубелые Опускают много лет. Руки грубые, да женские. Не могу на мать смотреть — Бабы, бабы деревенские, Как ещё могли вы петь!

Одна душа немногое спасёт. Но то, немногое, спасёт другое. Вот почему, хоть тяжко, но живёт В нас доброе и умирает злое. Вот почему я понял, наконец, Так безрассудны часто люди. В горящий дом бросается подлец — В нём плач ребёнка истинное будит

Мгновенной думой опечалюсь И снова весело живу. От лета зиму отличаю И счастья в гости не зову. А вот и женщина уходит Не от меня и не ко мне, И вслед за нею ветер гонит Листву сентябрьскую в огне. А дальше мне уже не видно, Лишь звуки яркие слышны, Как распечатанные вина Моей последней тишины.

Два облака

Два облака летели надо мной, Летели надо мной два белых тела, Но эта лёгкость изнутри кипела И отдавала грозовой водой. И я подумал: назревает дождь, Хотя и лист не предался дрожанью. Вот так твоё глубокое желанье, С которым ты ложишься и встаёшь, В одну минуту выльется… И что ж! И жизнь пойдёт спокойнее к пределу. Две тучи надо мной пролили дождь. Летели надо мной два чёрных тела.

Родительский день

Листва слетает. Если бы с дерев. Она слетает с нервных окончаний Моих. Зачем, не умерев, Мы требуем мистических свиданий? Нам хочется пожить в сердцах других. И там, за гранью лестных оправданий Гасить земные тяжкие долги Одним лишь тем, что вечны наши дали. Всё переходит в качество времён. И память человеческая тоже. Пусть эта мысль нам станет всех дороже: Что мир прекрасен, ибо смертен он!