Журнал «Если», 1998 № 03

Гаррисон Гарри

— За книги он душу готов отдать, — согласился я, вспоминая, как Маркус отверг мое предложение пустить книжку на факел.

— Да. Учителям он нравился. Больше, пожалуй, никому. Мне лично проще было десяток идиотов со сломанными конечностями и колотыми ранами врачевать, чем за ним одним присматривать. Ухитрялся даже детскими болезнями по два раза переболеть. Нервы ни к черту как у старика. Эх…

Старик отложил сигару, задумчиво произнес:

— А все-таки вру я. Скучаю по нему. Подлости в мальчике не было. Наоборот, этакая

обостренная жажда справедливости. То он учением Энгельса увлекается, то начинает славянский учить — чтобы эмира Кропоткина почитать в подлиннике. Неплохо для ребенка? В храме Сестры со священниками спорил, в Церкви Искупителя такие вопросы задавал, что ответы только через пару дней находили. Думали, что младший принц Маркус пойдет по духовной линии. И было бы это лучше всего, лет через двадцать, глядишь, и стал бы внебрачный сын Владетеля приемным сыном Божьим…

Он потер щеку.

— Забавно, кем бы после этого Владетель Богу приходился?

Я усмехнулся.

— Но теперь тому уж не быть. Маркус что-то такое сотворил… — старик посерьезнел.

— Что?

— Не знаю, морячок. Не знаю. Может, дружок его, тот каторжник Ильмар, сумел бы ответить?

У меня спину приморозило от взгляда лекаря.

— Да его небось со дня на день схватят! — с жаром сказал я. — Куда вору скрыться? Да за награду его дружки выдать готовы.

— Не скажи, моряк, не скажи. С Островов каторжник ушел. Через целую страну до Амстердама добрался — слышал, наверное? Когда весь город в кольцо взяли — ускользнул! Как это?

— Сестра хранит, — мрачно ответил я.

— Сестра всех хранит, да не каждому впрок. Когда у человека головы на плечах нет, то и Бог новую не приставит. Нет, морячок, не прост этот Ильмар. Не зря его Маркус с собой в побег взял.

— Что? — возмутился я. — Да я… Я сам слышал, как офицеры говорили, что это каторжник пацана с собой прихватил!

— Ерунда, — отрезал старик. — Полагаю, дело было так… Маркус оценил, кто из каторжан более полезен ему будет, потом подставился, будто невзначай, ну, показал, что у него на Слове отмычка есть, например. Дальше уж каторжник его с собой тащил, как склад ходячий. А когда добрались они до большой земли, так Маркус Ильмара и бросил. Убивать, конечно, не стал, он добрый. Просто скрылся.

— Ты будто о тайном агенте говоришь…

— А ты подумай, где мальчик этот рос, какие интриги на его глазах закручивались. Он людьми умеет вертеть, куда до него простому вору.

Я молчал. Я был раздавлен и оплеван. Дед говорил с такой убежденностью, что трудно было не поверить.

— Выходит, принц Маркус хитрее всей Стражи?

— Да нет, морячок. Конечно, нет. Один против всех — тут конец все равно придет. Разок не сложится у него — например, ошибется в чело, веке или где-то на мелкой краже попадется, питаться-то ему надо… Возьмут мальчишку. Темное дело творится, Марсель.

— Одна радость… как возьмут мальчишку, так всей панике конец. Небось

и каторжника искать перестанут?

— А это вряд ли. Каторжника ищут потому, что боятся — не сболтнул ли ему мальчик чего лишнего. Для Дома самое разумное — загнать Ильмара в могилу. Может, охоту и прекратят, но награду не снимут. Рано или поздно… сдадут его дружки.

Сдадут, это точно.

— Чего же ему делать, а?

— Кому?

— Каторжнику Ильмару, — глядя в глаза старому барону, сказал я.

— Он, конечно, может в чужие страны податься. Всегда есть шанс на краю мира укрыться. А коли родина дорога, так можно со старым порвать, уехать в маленький городок, лавчонку открыть.

— Мне кажется, что Ильмар не такой человек.

— Ну, он может по-другому поступить…

— Как это?

— Самому найти Маркуса да и сдать Дому. Возможно, что за такую услугу Владетель его и помилует.

— Тебе, вроде, парнишка не чужой, — задумчиво сказал я. — А ты на подлянку толкаешь. Как понимать?

— Я же не Ильмару советую, — ухмыльнулся старик.

— И то, — согласился я. — Одному человеку не найти того, за кем вся страна охотится.

— Не знаю. Шататься по миру Марку не с руки. Он уже попробовал — и угодил на каторгу за мелкую кражу. А теперь, когда Стража оповещена, каторгой не отделается.

— Ага…

— Значит, паренек попробует укрыться. Где?

— В Варшаве. У родственников.

— Не те родичи, чтобы у них прятаться… В чужих землях ему делать нечего, там тоже интересуются, кто такой принц Маркус и почему за ним охота идет. Поместий и замков у мальчика нет.

— Тогда и зацепиться не за что.

— Верно. Надо его хорошо знать, чтобы след найти.

— Вот как ты, например, Марка знаешь…

— Да что я знаю? Мелочи всякие. Помню, например, как мальчик с увеселительной поездки в Миракулюс вернулся.

— Это на Капри?

— Да. Тогда Страну Чудес только открыли. Владетель визитом не удостоил, а вот несколько младших принцев туда съездили… Маркус две недели на острове был. Никогда не видел паренька таким радостным.

— Глупо… — сказал я. — Миракулюс — место особое, под властью Дома, Стража там за порядком строго следит.

— Это так. Только кроме Страны Чудес нет в Европе другого места, которое Маркус знает досконально.

Я молчал, глядя в огонь.

— Да что я все о каторжниках да о принцах! — вдруг засмеялся старик. — Рядом с таким интересным человеком сижу, а слушать не желаю. Расскажи лучше, какие диковинки видел в Америке?

Лучше бы я сказал, что ходили мы в азиатские земли. О них не понаслышке знаю. Но теперь делать нечего…

— Америка — страна большая, вся населена дикарями, кроме наших да руссийских поселений, — мрачно сказал я. — Дикари те в большинстве своем поклоняются лживым богам, цивилизации не знают, не знают цены железу и не умеют его обрабатывать. Торговать с ними хорошо стеклом…