Журнал «Если», 2004 № 9
Шрифт:
— Но вы верите, что она существует, ведь так?
— Не надо, а? Это же совсем другое. Затем ты потребуешь, чтобы я поверила в похищения, устраиваемые инопланетянами, и в зеленых человечков с Марса.
Он злоехидно ухмыльнулся.
— Они не зеленые, и они вовсе не с…
— Не желаю этого слышать, — объявила она, затыкая уши. Убедившись, что он замолчал, она продолжила: — Так значит, Джилли права? И мне от тебя не избавиться?
— Меня это радует не больше, чем вас.
— Ну, ладно. В таком случае нам
— А вы неплохо держитесь, — заметил он.
— У меня практичный характер. А теперь слушай. Не мешать мне, когда я работаю. Не шастать невидимкой, когда я в ванной или принимаю душ. Не глазеть на меня, когда я сплю, и не залезать ко мне в постель.
При последних словах он брезгливо поморщился. Вот-вот, подумала Мона.
— И убирай за собой, — докончила она. — Да, кстати, тебе не помешало бы и себя привести в порядок.
Он ответил свирепым взглядом.
— Отлично. Теперь мои правила. Во-первых…
Мона помотала головой.
— Как бы не так! Квартира моя, и правила тут устанавливаю только я.
— Не очень справедливо.
— А где тут вообще справедливость? — парировала она. — Вспомни, никто тебя не просил увязываться за мной.
— А тебя никто не просил давать мне эти деньги, — сказал он и тут же исчез.
— Терпеть не могу, когда ты это проделываешь.
— Вот и хорошо, — произнес бестелесный голос.
Мона задумчиво уставилась на вроде бы свободный диван и поймала себя на попытке вообразить, что она почувствовала бы, став невидимой, и это навело ее на размышления о способах, с помощью которых можно затушевываться и все-таки наблюдать мир. Затем она встала, взяла один из старых альбомов и пролистывала, пока не добралась до набросков, которые делала, когда еще только планировала свой полуавтобиографический сериал для «Зоны девушек».
(Мона и Хейзел сидят за кухонным столом в квартире Моны и пьют чай с тартинками. Мона посматривает на Ямайку, спящую на подоконнике. Только кончик кошкиного хвоста подергивается.)
МОНА: Конечно, быть невидимкой самое оно, но так же неплохо стать птицей или кошкой, чем-то, на кого никто не обращает внимания.
ХЕЙЗЕЛ: А какой птицей?
МОНА: Не знаю. Галкой с иссиня-черными крыльями. Или нет. Еще менее заметной птицей — голубем или воробьем.
(Ее лицо приобретает счастливое выражение.)
МОНА: Потому что, заметь, они за всеми следят, а внимания на них никто не обращает.
ХЕЙЗЕЛ: А кошка тоже, наверное, должна быть черной?
МОНА:
ХЕЙЗЕЛ: Так сказать, будем подсматривать в замочные скважины?
МОНА: Ничего подобного. К чужим семейным драмам я равнодушна. Просто обыденная жизнь, которая остальных не интересует. Вот это — подлинное волшебство.
ХЕЙЗЕЛ: А по-моему — скучища.
МОНА: Нет. Что-то вроде буддизма. Почти медитация.
ХЕЙЗЕЛ: Слишком уж долго ты корпишь над этим своим комиксом.
Телефон зазвонил вечером, когда Мона заканчивала новую страницу «Яшмы Юпитера». От неожиданности она вздрогнула, и капелька туши упала с кончика пера прямо рядом с головой Сесила. Хорошо еще, что не на лицо.
Сделаю из пятна тень, решила она, снимая трубку.
— Так твой невидимый друг еще с тобой? — спросила Джилли.
Мона посмотрела в открытую дверь через кухонный стол, за которым работала. Та часть квартиры, которая была ей видна, выглядела пустой, но когда дело касалось ее непрошеного гостя, она не очень доверяла зрению.
— Я его не вижу, — ответила она, — но, думаю, он еще тут.
— Ну, ничего полезного я не узнала. Прощупала все обычные источники, но что с ним делать, никто толком не знает.
— Обычные источники, это?…
— Кристи. Профессор. Старый номер «Ньюфорд Экзаминер» с очерком о лесной и прочей нечисти Ньюфорда.
— Ты шутишь.
— Угу, — призналась Джилли. — Но я действительно сходила в библиотеку и чудесно провела время, пролистывая всякие интересные книги от К. М. Бриггса до «Когда пустыня грезит» Энн Бурк. Ни тот, ни другая о Ньюфорде не писали, но я очень люблю фольклорные материалы, собранные Бриггсом, касательно эльфов, гномов и им подобных, а Энн Бурк жила здесь, как ты, конечно, знаешь, и мне по-настоящему понравилась картинка на переплете. Знаю-знаю, — добавила она, прежде чем Мона успела ее перебить. — «Да переходи же к делу!»
— Я отличаюсь ангельским терпением и ничего подобного никогда бы не сказала, — заверила ее Мона.
— И такая скромность вдобавок! Как бы то ни было, имеется множество всяких мастеров коварных шуточек — от гоблинов до эльфов. Некоторые относительно милые, другие, безусловно, вредные, но никто из них полностью не соответствует облику Нэки Уайлда.
— То есть саркастичному, неопрятному, с грубыми манерами, но потенциально полезному?
— В самую точку.