Журнал «Если», 2004 № 9
Шрифт:
Долгую минуту Мона стояла, покачиваясь, глядя на него сверху вниз, почти ожидая, что видение рассеется, как облачко дыма, или разом исчезнет. Ни того, ни другого не произошло, и к ней вернулся дар речи.
— Просто я не заметила вас там… внизу… — Что-то не то она говорит. — То есть…
Его взгляд стал еще более злобным.
— Значит, думаете, раз я такой маленький, меня и замечать не стоит?
— Да нет. Совсем не так. Я…
Мона понимала, что его рост — только прихоть генетики,
— Вы лепрекон? — услышала она свой вопрос.
— Будь у меня горшок с золотом, по-вашему, я спал бы на улице?
Она пожала плечами.
— Конечно, нет. Вот только…
Он прижал палец к одной ноздре и высморкался на тротуар. Желудок Моны всколыхнулся, во рту стало кисло. Уж конечно, если ей наконец выпала странная встреча, какие у Джилли случаются чуть ли не каждый день, то с таким вот заросшим грязью сопливым карликом.
Человечек утер нос рукавом куртки и ухмыльнулся.
— Да что это с вами, принцесса? — спросил он. — Если мне не по карману постель на ночь, так с чего вы взяли, будто я примусь покупать носовые платки, лишь бы пощадить вашу чувствительность?
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы усвоить смысл его слов, и тогда, порывшись в кармане комбинезона, она вытащила пару смятых долларов и протянула человечку. Он посмотрел на деньги с подозрением и не взял.
— Это что такое? — спросил он.
— Ну, просто я… я подумала, что пара долларов может вам пригодиться.
— Даете просто так? Без всяких условий?
— Ну не взаймы же, — парировала она. Как будто она его когда-нибудь снова увидит!
Он взял бумажки с явной неохотой и проворчал:
— Да будь они прокляты.
Мона не сдержалась:
— Большинство людей сказали бы «спасибо».
— Большинство людей не оказались бы в долгу у вас, — ответил он.
— Извините.
— За что?
Мона заморгала.
— Я хотела сказать, что не понимаю, почему вы теперь у меня в долгу. Всего-то за два доллара?
— Тогда зачем извиняться?
— Я и не извинялась. Да, конечно, прозвучало так, но… — Она совсем запуталась. — Я просто пытаюсь сказать, что мне взамен ничего не нужно.
— Поздно. — Он засунул бумажки в карман. — Ваш подарок был сделан от чистого сердца, а это значит, что теперь я у вас в долгу. — Он протянул девушке руку. — Нэки Уайлд, к вашим услугам.
Ту самую руку, с помощью которой он высморкался. Мона решила обойтись без ритуала вежливости и засунула руки в карманы комбинезона.
— Мона Морган, — ответила она.
— Родители склонны к аллитерациям?
— Что-что?
— Вам следует
— Слух у меня в полном порядке, — уведомила она.
— Какая разница? Ну, ведите. Куда мы идем?
— МЫ никуда не идем. Я иду домой, а вы можете вернуться к тому, чем занимались до нашего разговора.
Он покачал головой.
— Не выйдет. Я обязан оставаться при вас, пока не верну свой долг.
— Нет уж.
— Но это так. И, собственно, в чем дело? Стыдитесь показаться в моей компании? Могу стать невидимым, если пожелаете, но у меня такое чувство, что вас это еще больше расстроит.
Нет, конечно, она перепила. До чего абсурдный разговор.
— Невидимым, — повторила она.
Человечек посмотрел на нее с раздражением.
— То есть недоступным человеческому зрению. Суть вам понятна?
— Вы шутите.
— Ну, разумеется. Изощряюсь, чтобы заинтриговать вас. Высоченная крупная полуглухая баба вроде вас всегда была моей мечтой.
Рабочий день за кульманом оставлял Моне меньше времени для физических упражнений, чем ей хотелось бы, и она болезненно реагировала на любой намек на несколько лишних фунтов, которые ей не мешало бы сбросить.
— Я вовсе не крупная.
Он вытянул шею.
— Зависит от ракурса, ангелочек.
— И я не глухая.
— Это элементарная вежливость. Мне казалось, так будет тактичнее, чем сказать, что вы умственно отсталая личность.
— И уж во всяком случае домой вы со мной не пойдете.
— Как скажете, — молвил он. И исчез.
Вот сейчас он стоял тут — два фута омерзительной грубости, а теперь Мона оказалась на улице в полном одиночестве. От внезапности его исчезновения, полного жути, у нее подкосились ноги, и она оперлась рукой о стену, пока головокружение и слабость не прошли.
«Да уж, нализалась, так нализалась», — подумала она, отталкиваясь от стены.
Мона заглянула в проулок. Никого. Снова ткнула ногой ворох газет. Ничего. Наконец она пошла по тротуару вперед, но нервничая, прислушиваясь к любому шороху, ощущая незримую слежку. Мона была уже почти у своего дома, когда вспомнила, что человечек говорил о способности становиться невидимым.
Невозможно.
Но что, если…
В конце концов она вошла в телефонную будку и позвонила Джилли.
— Мне уже поздно передумать? — спросила она.
— Вовсе нет. Возвращайся.
Мона прислонилась к стенке и сквозь стекло осмотрела улицу. Проехало два-три такси. В дальнем конце улицы она углядела парочку и проводила ее взглядом до угла.
Насколько она могла судить, человечка, сопливого или нет, нигде не было.
— Ничего, если я приведу с собой невидимого друга? — спросила она.