Журнал «Если» 2008 № 06
Шрифт:
— Это изменит все, Сэм, — говорил тем временем Берри. — Это изменит весь мир. Ты понимаешь? — его голос дрожал от волнения.
Да, Сэмуэль понимал. Возможно, его тоже охватило бы радостное волнение, не окажись он частью этой истории. Как работали взаимосвязи, почему это касалось именно его? Он знал, что этот вопрос будет мучить его до конца дней. Вопрос был подобен мозаике, в которой не хватало большинства частей, чесотке, от которой никогда не избавиться.
— Мне надо идти, — сказал он Тьюсди. — Мне нужно на денек
— Хочешь, я составлю тебе компанию?
— Конечно.
Они молча прошли к его машине.
— Куда отправимся? — спросил Сэмуэль, забираясь в свою «тойоту».
— На север? Тут, похоже, пахнет бананами, — заметила Тьюсди.
— Я забыл выбросить мусор.
— Очаровательно.
У него не было настроения шутить, и он не хотел разговаривать о проекте Берри. Он судорожно выискивал тему для разговора, выезжая на дорогу.
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты осталась без мужа?
— Шесть лет, — ответила Тьюсди. — Сначала было тяжело, но потом начинаешь двигаться дальше. Он был намного старше меня — на семнадцать лет…
— Ты встречалась с тех пор с кем-нибудь?
— Хм… да, несколько раз. Ничего серьезного, — она водрузила свои кеды на приборную доску и принялась перевязывать их. Сегодня они были розовыми. — Слушай, а если серьезно, почему ты не женился?
— Не знаю… Правда, не знаю. Я так и не встретил ту, которую любил бы и которая при этом любила бы меня. Думаю, вот так все и было.
— Не знала, что такое возможно, — сказала Тьюсди.
— А сколько ты за всю свою жизнь встретила людей, которых ты действительно любила и которые действительно любили тебя?
— Думаю, двоих.
— А что если бы ты не пошла в тот самый ресторан, не записалась бы на те курсы литературы, ну, в общем, если бы так и не попала туда, где встретилась с теми двумя? Тогда бы ты не встретила никого. Возможно, я просто пропустил тот левый поворот, за которым должен был встретить ее. Впрочем, я еще не умер. У меня по-прежнему есть шанс ее встретить.
— Не могу понять, то ли ты прожженный циник, то ли безнадежный романтик.
— И то, и другое. Эти понятия не исключают друг друга.
Сэмуэль повернул налево.
— Я не верю, что люди встречаются лишь по случайности, — заявила Тьюсди. — Иногда людям суждено встретиться. И они не смогут избежать этого, куда бы ни поворачивали.
— В таком случае, мне придется поверить, что судьба решила не посылать мне никого.
— Или судьба послала ее, но ты ее не узнал…
— Возможно. Я не очень наблюдателен. Иногда я пропускаю выезд с шоссе и еду несколько миль, прежде чем спохватиться.
— Вероятно, болезнь Альцгеймера.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Он остановился на светофоре. Дорогу перед ними переходили две женщины, и одна из них потянула другую за свитер, указывая на Сэмуэля и Тьюсди. Сэмуэль расслышал лишь
Тьюсди вздохнула.
— Что? — спросил Сэмуэль.
— Ничего.
— Нет, правда.
— Ну, ладно. Ты не хочешь признать, что я тебе нравлюсь, тебя это злит, — сказала Тьюсди.
— Что? — Сэмуэль поглядел на спутницу. Она продолжала смотреть вперед.
— Ты меня слышал.
— Я не имею ничего против тебя. Ты мне нравишься.
— Я знаю. Твоя злоба направлена не на меня, а на всех остальных, на тех, кто хочет, чтобы мы были вместе, потому что они думают, что это наша судьба. Ты скорее умрешь, чем признаешь их правоту.
Он посмотрел на нее, затем на дорогу. Он не знал, что на это сказать. В ее словах была доля истины — он отказывался принимать даже малейшую вероятность того, что симпатизирует Тьюсди, потому что все хотели, чтобы он чувствовал именно это.
Ее нога все еще упиралась в приборную панель. Шнурки, завязанные абсурдным узлом, похожим на цветок лотоса.
— Тьюсди, я просто не испытываю к тебе никаких чувств.
Она пожала плечами.
— Ладно. По крайней мере, это честный ответ. Если ты действительно открыл себя для чувств, но при этом ничего не ощутил, что уж тут поделаешь.
Они остановились на еще одном светофоре. Тьюсди вздохнула и выглянула из окна.
Он не сделал этого. Он не допускал даже малейшей вероятности того, что розовый кед, пачкающий панель, надет на ногу женщины, которую он может любить.
Он позволил этой стене слегка опуститься, убрал барьер, оберегавший его от неприятностей, от увлечения замужними женщинами, женщинами, которые были слишком молоды для него, женщинами, которых пытались ему сосватать. И не ощутил того чувства неправильности, которое испытываешь, стремясь почувствовать что-то к женщине, которая на самом деле тебе безразлична. На самом деле, подумать так о Тьюсди было даже немножко приятно.
Сэмуэль позволил себе пойти дальше. Он представил, как они с Тьюсди сидят у него на кухне и пьют чай воскресным утром, а она читает газету, закинув ноги на стол. Или как они вдвоем ложатся в постель в пятницу вечером, а волосы Тьюсди щекочут его лицо.
— Может быть, ты права, — сказал он.
— Конечно, я права, черт возьми, — сказала Тьюсди, наблюдая за проносящимися мимо дубами. Она повернулась к нему. — Но ты прешь в лоб и принимаешь решения, базируясь на своей…
Сэмуэль наклонился и поцеловал ее. Его этот поступок, похоже, удивил больше, чем Тьюсди, потому что она тут же откликнулась на его поцелуй. Ее дыхание пахло кофе.
И вдруг все стало очевидно. Эта женщина…
Тьюсди отпрянула, широко раскрыв глаза.
— Берегись!