Журнал Наш Современник №6 (2003)

Журнал Наш Современник

Вскоре трещины на памятнике были заделаны, а фундаменты стали одним массивом. Можно было приступать к другой части проекта — выпрямлению колокольни.

Тут чиновники забегали, запросили отчеты, затребовали новые доку­менты. Руководитель мастерской тоже всполошился: “Саша, ты памятник поднимешь, а вдруг он рухнет? Меня в тюрьму посадят!” Обстановка накаля­лась. Нервы у Рыбникова стали сдавать. После сложной и долгой работы по укреплению фундаментов он заболел и прямо со стройки попал в больницу. К тому же он очень переживал, что слег в ответственный момент. Но все равно сделать уже ничего не мог: чиновники заморозили все работы. Как всегда — до лучших времен!

И сколько ни пытался Рыбников после

выздоровления возобновить работы, ему это сделать не позволили.

Проект дальше не пошел.

Рыбников будто чувствовал, что это произойдет, потому параллельно делал проект выпрямления другого памятника — барабана церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Чтобы не простаивать, он серьезно принялся за подготовку данного проекта.

Временами Александр заглядывал в церковь Николы Мокрого, чтобы для контроля за возможными деформациями установить стеклянные и гипсовые маяки, проверить затяжку гаек на тяжах стальной обоймы и еще детали стальной обоймы подтонировать под цвет орнамента подпружных арок. А еще — во избежание хандры — он писал письма Генделю и сам отвечал подробно на предложения профессора...

Ансамбль церквей Николы Мокрого и Тихвинской долго не отпускал Алек­сандра Рыбникова. Притягивал красотой куполов, покрытых поливной зеленой черепицей, притворами с пышным изразцовым декором, обильным убранст­вом фасадов.

Работая над новым проектом, он всецело погружался в исследование Тихвинской церкви Божией Матери. В ансамбле, бывшем купеческом подворье, реставратору всегда находилось место для отдыха и размышлений. Но особенно он любил посидеть напротив изразцового притвора с декора­тивным венчающим шатром.

И если сама колокольня церкви Николы Мокрого весила одиннадцать тысяч тонн, то главы с барабаном церкви Тихвинской иконы Божией Матери весили всего сто тонн. Рыбников решил выпрямить эту главу под боком у реставра­ционной мастерской, чтобы никто из важных чиновников не знал о проекте.

После разработки первого проекта, касающегося церкви Николы Мокрого, у Рыбникова появился опыт, а более всего он обрел устойчивую уверенность в себе, потому второй проект был выполнен еще быстрее и качественнее. Конечно, за тридцать пять лет существования и у ярославской реставра­ционной мастерской был накоплен опыт работ по инженерной реставрации памятников. Это выпрямление крена колокольни церкви Иоанна Предтечи в Ярославле в 1958 году по проекту и под руководством того же Генделя, и химическое закрепление грунтов оснований Воскресенского монастыря в 1976 году в Угличе. Но эти уникальные работы чиновники почему-то быстро забыли. И сколько бы Рыбников ни апеллировал к ним, ни напоминал в деталях о них, это не помогло ему убедить чиновников.

Так и второй проект ждала печальная судьба: он попал на пыльные полки мастерской.

И вдруг через десять лет в квартире Рыбникова раздался телефонный звонок: после того как Тихвинская церковь была передана Русской право­славной церкви для службы, староста церкви Андрей Ржевский решил отреставрировать ее. Он и звонил с предложением помочь ему в реставрации. У него были рабочие, и он хотел незамедлительно подготовить храм к службе. Кто-то порекомендовал ему обратиться за помощью к Рыбникову. Будучи молодым и деятельным человеком, Андрей Ржевский быстро разыскал Рыбникова и тут же принял его предложение о реализации проекта десяти­летней давности. Речь, конечно же, в первую очередь шла об устранении крена барабана с главой церкви.

Рыбников предоставил Андрею спецификацию, что нужно достать из материалов, какие инъекционные насосы следует привезти с Украины. Дал реставратор и свои насосы. А за другими Андрей Ржевский поехал сам по указанному адресу и привез их в количестве пяти штук.

Когда староста все выполнил, Рыбников сам приступил к

подготови­тельным работам по выпрямлению стотонного барабана с главой. Сама глава была металлической, с крестом. И работы следовало вести на высоте двенад­цать метров, не нарушая службы в храме, да еще и под боком у комитета по охране памятников истории и культуры. Конечно, подготовка шла втайне от руководства реставрационного ведомства, за исключением одного-двух спе­циа­листов, веривших своему ведущему инженеру-реставратору. Рыбников опасался, что проект может быть приостановлен, хотя хозяин у здания церкви уже другой. Ему хотелось осуществить свой давний проект. Пусть церковь не платит за работу, он готов трудиться на энтузиазме, бесплатно, лишь бы не мешали.

Подготовка к выпрямлению главы вместе с барабаном заняла около года. Конечно, сказывалось отсутствие специалистов. Зато Рыбников доволен был старанием и активностью старосты. Тот помогал всегда и во всем. Сам Рыбников вел журнал, записывал каждый свой приказ, фиксировал все работы. Если бы что-то случилось на чердаке, то он ответственно мог выявить ошибки и виновных. К тому же это была его обязанность — расписывать все по дням и часам.

После подготовительных работ на площадку завезли металл. Чтобы повернуть стотонную главу, необходим был шарнир, то есть такая труба, которую можно было бы завести под барабан и затем на ней при помощи домкрата повернуть всю конструкцию. И Рыбников сам разработал такой шарнир! И сам с рабочими сделал этот шарнир, сварив его из трубы!

Когда рабочие установили шарнир на чердаке, Рыбников заново рассчитал весь процесс выпрямления. Цифры сходились. Чертежи и схемы подтверж­дали правильность пути. Уверенность в проекте была стопроцентной. Но именно в этот час он не мог сразу отдать приказ о начале работ по выпрям­лению. Он медлил. Но не из опасения подвести себя и специалистов. Ему нужен был тайм-аут, сосредоточение, один миг на то, чтобы собраться духом и силой. И он тогда отложил час команды и пуска работ.

День за днем рабочие ждали этой команды.

И вот в декабрьский двадцатиградусный мороз Рыбников звонит из Борисоглебского монастыря, где трудился на новом объекте, в Ярославль — Андрею Ржевскому: “Андрей, давай собирай всех! Начнем завтра!”...

Рыбников ни на минуту не бросал управление ходом работ. Рядом вел съемку видеокамерой его коллега-реставратор Николай Платов. Фиксиро­вались каждый шаг, каждое движение.

Каменная кладка барабана уперлась в крышу. Помехой стала кровля. Пришлось срочно бензопилой выпиливать стропила. И как только движению ничто не стало мешать, так по крыше с легким шуршанием двинулся снег. Рабо­чие испуганно переглянулись. Рыбников их успокоил, сказал, что он здесь, вместе с ними. И тут снег лавиной съехал вниз. Вновь шум, скрип стропил. Все спокойно ждали разрыва в кладке. И чудо свершилось — трещина момен­тально появилась в том самом месте барабана, где она и должна была по чертежам и проекту появиться.

Рабочие посмотрели в чертежи и на барабан: трещина прошла в точно указанном месте. Монолитную кладку необходимо было разорвать на шарнире — сделать это удалось. И хотя многие коллеги Рыбникова не верили в успех проекта, но именно двумя автомобильными домкратами грузоподъемностью по пять тонн реставраторы оторвали стотонную махину-барабан и поставили ее с помощью шарнира на место.

Оторванный барабан был тотчас вывешен домкратами. Кажется, вот бери его, кладка оторвана, и ставь в другое место. Но теперь необходима была сиюминутная, другая часть работы: следовало все поставить на металл, закрепить специально продуманным металлическим каркасом, заделать следом все раствором. И рабочие быстро принялись за выполнение остав­шейся части проекта. К обеденному времени все было закончено. Барабан стоял выпрямленным.