Зимнее серебро

Новик Наоми

Когда я глянула на письмо, мне сразу бросилось в глаза вот это: «Правитель и Владелец Великого Северного Леса». Прицел у Ирины что надо. Она дарует Ванде землю, ожидая взамен, что три пары крепких рук вырубят лес, засеют поле, построят дом и амбар и послужат примером для многих других.

— А как же наш дом? — задумчиво произнесла мать. — Мы ведь столько лет там прожили.

Тут я поняла, что Ванда уговаривает моих родителей поселиться вместе с нею и братьями на той земле, что даровал им царь. Ванда убеждает их покинуть наш городок, наш дом, наш крошечный островок посреди реки, которая все время грозит затопить нас.

— Чего ради там оставаться? — вмешалась я. — Дом даже и не наш. Он воеводский. Мы этот дом изрядно подправили, но, выходит, не для себя старались. Нам даже не позволят выкупить его, если мы захотим. Поможете Сергею

с Вандой по дому, а они расчистят побольше земли, разведут хозяйство побогаче — и заживете все вместе припеваючи. Не раздумывайте, соглашайтесь.

Мать так и оцепенела; они все воззрились на меня, и каждый услышал то, что не было сказано мною вслух. Мать схватила мою руку:

— Мирьем!

Я сглотнула комок в горле. Мои губы так и норовили сами произнести «Поезжайте завтра, останьтесь еще на день». Но я вспомнила о Ребекке, тоненькой и прозрачной льдинке. Долго ли ей еще не таять?

— Отправляйтесь нынче же, — сказала я. — Пока солнце не село.

— Нет, — решительно возразил отец. — Нет, Мирьем. Тот Зимояр… Он же правду сказал! Он заслужил свою участь. Это возмездие беззаконнику за дела рук его. [7]

— Там есть дитя, — сипло выговорила я. Горло у меня перехватывало. Мать крепче стиснула мою руку. — Я дала ей имя. Неужто демон должен пожрать ее за беззакония короля?

7

Немного измененная цитата из Библии, из Книги пророка Исайи: «…а беззаконнику — горе, ибо будет ему возмездие за дела рук его» (Ис. 3:11).

— Каждую зиму они являлись из своей ледяной державы, чтобы грабить и убивать невинных, — помолчав, ответил отец, почти повторив слова Ирины. А потом спросил с мольбой в голосе: — «…может быть, найдется там десять?» [8]

Так все объяснить гораздо проще. Я выдохнула, уже наполовину облегченно:

— По крайней мере трое найдется. — Я накрыла материнскую руку своей и сжала. — Я должна. Ты знаешь, что я должна.

Бесформенную золотую корону я отнесла в лавку к Исааку; его младший брат пока занимался починкой вместо него. Он прямо при мне аккуратно расплавил корону и отлил из нее множество золотых брусков. Я спрятала их в мешок и отправилась на большой рынок в центре города. Ванда с Сергеем меня сопровождали. Один за другим я спускала золотые кирпичики, не заботясь о том, чтобы купить подешевле. Мне главное было поскорее расправиться с покупками. Я купила повозку, и двух крепких лошадок, и кур в ящике, и топор, и пилу, и несколько молотков, и гвозди. Я купила соху, и плуг, и пару заточенных кос, и мешки с рожью и бобами. Сергей и Ванда загрузили все в повозку и сложили высокой грудой. В самом конце я купила два плаща, совершенно неотличимых друг от друга, унылого серого цвета: вот их как раз мне удалось урвать по дешевке — по сравнению со вчерашним днем цена их сильно упала, ведь теперь на прилавке в изобилии лежал другой товар.

8

Еще одна цитата из Библии, на этот раз из Книги Бытие. В этом отрывке прародитель еврейского народа Авраам умоляет Господа пощадить погрязший в грехах город Содом, поскольку и там есть праведники, которые не должны страдать из-за нечестия своих сограждан. «Авраам сказал: да не прогневается Владыка, что я скажу еще однажды: может быть, найдется там десять? Он сказал: не истреблю ради десяти» (Быт. 18:32).

Мы довольно долго добирались до дедушкиного дома на своей новой повозке: улицы были запружены и движение почти совсем встало. Мы еле-еле ползли вперед, и тут Ванда сказала:

— Глядите, свадьба!

И правда: по ступенькам кафедрального собора в конце улицы шествовала княжна, одетая в бело-золотое Зимоярово платье, с изящным венцом на голове. Она торжествующе улыбалась, и супруг за ее спиной тоже, а вокруг толпилась разодетая знать. Мое платье тут смотрелось уместнее, чем в доме моего деда. Я поискала глазами Ирину: та уже спустилась по лестнице и садилась в открытый экипаж вместе с царем. Солнце играло на ее серебряной короне. А царь сидел со скучающим и слегка раздраженным видом, опершись на локоть. Точно никакой демон не змеился под его кожей.

Я быстро отвернулась.

Приехали мы поздно, однако солнце еще стояло высоко: в конце концов, было почти лето. Мы не стали дожидаться ужина. Настал наш черед уезжать и прощаться с уже поредевшей толпой родственников. За столом я поцеловала дедушку и бабушку, а дедушка наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Все запомнила? — шепнул он.

— Да, — шепнула в ответ я. — Улица за домом Амталя, возле синагоги.

Дедушка кивнул.

Мы влезли в повозку и тронулись на глазах у провожающей родни; все махали друг другу на прощание. Сергей с отцом уселись на козлах. Лошадки хоть и были дорогие, но для упряжи отлично годились, бежали они резво, и править ими было легко. Я, сидя на задке повозки, надела плащ и натянула на голову капюшон. Даже в этот час жизнь на улицах кипела: таверны выставляли наружу столы и стулья, и народ охотно рассаживался на теплом воздухе. Нам пришлось свернуть на улицу поуже, где были только жилые дома и где ребятишек зазывали ужинать. Мы проехали пол-улицы, и, дождавшись, пока никого вокруг не будет, мать набросила второй плащ на пару мешков с зерном, что лежали на дне, — как будто это я там спала. Стефан стащил с ног башмаки — мои старые башмаки — и подсунул их под плащ. А я незаметно соскочила с повозки.

Я стояла в тени меж двух домов и провожала взглядом удаляющуюся повозку. Она проехала вдоль улицы и свернула к воротам еврейского квартала. У квартальных и городских ворот у отца спросят, кто едет с ним, и он назовет меня в числе прочих. А платя пошлину за всех нас, он прибавит за каждого по монете-другой, и дело пойдет быстрее. Выпытывать никто ничего не будет, а если Ирина вдруг что-то заподозрит и назавтра пошлет за мной, так ей честно признаются, что вчера я покинула город еще до темноты вместе с семьей. И у стражников все как есть записано в книгах. Может, кто второпях и проявил небрежность, ну так об этом вряд ли дознаются. Те, кто на руку нечист, языками трепать не станут.

Когда повозка скрылась из виду, я опустила капюшон пониже, сгорбилась точно старая бабка и побрела в сторону синагоги. А по пути спросила у юноши, который шел на молитву, где тут дом Амталя; он мне и показал. Булыжная мостовая в этом месте была истертая, ухабистая, вся в рытвинах от колес: где камень вывалился, где раствор раскрошился. В задней стене дома, в самой середине, имелось небольшое отверстие, как раз чтобы пролезть человеку. Отверстие было завалено мешками со всяким мусором. Но я осторожно меж ними пробралась и обнаружила уже ничем не заваленную старую сливную решетку. Я потянула: решетка легко подалась. За ней меня поджидала лестница, ведущая вниз. Впрочем, лестница эта много кого поджидала здесь, вблизи от синагоги. Цены ей не будет, если явятся люди с топорами и факелами, как это случилось в западных краях в ту пору, когда прапрабабушка моей бабушки была ребенком.

Я скользнула вниз, задвинула решетку у себя над головой и долго спускалась, пока не встала ногами в мокрую грязь. Вдаль уходил узкий сырой водосток. Через решетку на меня еле-еле светило позднее солнце — и чем ниже, тем тусклее делался кружок света. У меня с собой не было ни фонаря, ни факела, но я нарочно не взяла их. Со светильником в руках меня было бы видно издали. Этот путь мне надлежит одолеть во мраке.

Я развернулась спиной к лестнице и принялась ощупывать стены. Наконец я нашарила небольшое углубление, выбитое в форме шестиконечной звезды — я нашла все лучи пальцами. Я прикрыла ладонью звезду и осторожно двинулась в темноту, ведя пальцами по стене на той же высоте. Через десять шагов я нащупала вторую звезду.

Звезды вели меня вперед. Мне казалось, что я иду бесконечно долго, хотя вообще-то от синагоги до городской стены рукой подать. Но вот солнечный свет, лившийся из решетки, померк; я ослепла и задыхалась, и собственное дыхание чуть ли не оглушало меня. Но я продолжала путь и насчитала десять звезд. Если очередная звезда не находилась, я старательно шарила по стене вокруг, пока не натыкалась на нее, или делала шаг назад и тщательнее исследовала стену. Однажды я вернулась на целых два шага, но пальцы упорно нащупывали только ровную стену. Перепугавшись, я пошла вперед: четыре шага — и я все-таки ее отыскала. Потом звезды закончились, и стена под моей рукой тоже. Я споткнулась о холмик грязи и упала вперед, измазав все руки. Выпрямилась, обтерлась плащом и на ощупь двинулась назад. Наконец мои пальцы нашарили поворот и земляную стену подземного коридора.