Зимнее серебро

Новик Наоми

«До осады в этом месте стены стояла башня, — негромким голосом поведал мне дедушка в той маленькой комнатке возле кабинета. — Люди герцога во время штурма разрушили ее. А после герцог распорядился восстановить стену, но эту башню заново возводить не пожелал. Фундамент у нее крепкий. Денег хватало. И все же он не велел ее отстраивать. Но почему? — Дедушка пожал плечами, протянув вперед руки, и изобразил на лице недоумение. — Башня для охраны дальней окраины — почему не отстроить? Странно. Поэтому, когда работы закончились и строители ушли, мы с моим братом Иешуа спустились в водосток, привязав к решетке веревку, чтобы не заблудиться. И мы нашли подземный ход, прорытый по приказу герцога.

Больше

никто об этом не знает. Только твой двоюродный дед, да я, да твоя бабушка, да еще Амталь и раввин. Амталь следит за решеткой, держит ее в порядке. За это я ему оплачиваю жилье. Когда Амталь состарится, расскажет обо всем сыну. Мы ни разу не воспользовались этим ходом — ни для контрабанды, ни для уклонения от пошлин. Никто не знает, что мы знаем. Туда-то они и заточили твоего мужа, в эту башню в конце подземного хода.

А теперь вот что, Мирьем. Ты сама понимаешь, что это за ход. Этот подземный ход — наше спасение. Если пленник сбежит, и даже если тебя не схватят, ты же понимаешь, что все сильные мира сего — и герцог, и царь, — они ведь не махнут рукой, не скажут: да ладно, ерунда. Они начнут дознание. Они станут искать следы. Возможно, перекроют водостоки. А возможно, следуя вдоль водостока, они отыщут сливную решетку. Может статься, они даже выберутся через нее наружу, и увидят дом Амталя, и приставят нож ему к горлу. И Амталь расскажет, кто платит ему за то, чтобы решетка была в порядке.

Я тебе зачем все это говорю? Я хочу, чтобы ты сознавала: вовсе не обязательно, что так и будет. Даже если ко мне явятся, у меня найдется кое-что про запас. Денег у меня предостаточно, и герцогу я полезен. Герцог не станет под горячую руку рубить мне голову, не такой он человек. Вполне возможно, никто не сподобится что-то всерьез выяснять, ползая по клоаке. Все скажут: он же волшебное создание, нелюдь, этот Зимояр. Зачем ему лазать по водостокам? Он и так преспокойно может сбежать. В общем, дело могут замять.

Поэтому я не говорю тебе, что ты рискуешь бабушкиной и моей жизнями. Я лишь говорю, что тут есть опасности. Каких-то стоит бояться больше, каких-то меньше. Взвесь все, сопоставь — и тогда узнаешь цену. А после скажи: ты и впрямь столько должна? Ты столько должна Зимояру, который забрал тебя без твоего согласия и без нашего, вопреки закону? За последствия его поступков он в ответе, не ты. Вор крадет нож и ранит себе палец — разве в том вина хозяйки, что держит ножи наточенными?»

Дедушка не стал дожидаться моего ответа. Он погладил меня по щеке и вышел прочь. И вот теперь я застыла перед поворотом в герцогском подземном ходе, с забившейся под ногти грязью, и размышляю: позволительно ли рисковать спасением моего народа во имя народа Зимояров? Может, в конце моего пути стоит стража. Тогда меня схватят, и вообще никакого толку от всего этого не будет. Я уже ответила на вопрос, но продолжала отвечать на него снова и снова, с каждым новым шагом. И продолжу до самого конца моего пути.

* * *

Когда Мирьем спрыгнула с повозки, я стащил башмаки и подсунул их под плащ. Мне и без башмаков сейчас хорошо, ведь тепло стало, и к тому же я в повозке сижу. Так хорошо, что мы уезжаем наконец-то из этого страхолюдского города. Тут стало еще хуже прежнего. На улицах народу полно, потому что снега больше нет и всем приспичило погулять и посудачить на свежем воздухе. И от этого еще шумнее. Я улегся на дно повозки рядом с мешками, которые притворялись, будто они — это Мирьем. Я бы и сам побыл немножко мешком — жалко, что не выйдет. Поэтому пришлось лежать, закрыв уши, и ждать, пока мы выедем. Мы сто лет тащились до городских ворот, а там паиов Мандельштам слез с козел, чтобы дать тому дядьке у ворот денег. До того он страхолюдский, этот город, что за выезд приплачивать приходится.

А

потом Сергей тряхнул поводьями и поцокал лошадкам, как настоящий возчик. Лошадки резво порысили вперед, и мы были спасены. Сергей правил вдоль дороги, но вот наконец дорога резко свернула, и ворота скрылись из виду. Даже если сесть и посмотреть назад, их уже не увидишь. Я попробовал, когда Сергей остановил повозку, но ворот не увидел — только дым над домами да людей. И тут Сергей передал вожжи Панову Мандельштаму, а сам слез с повозки, поглядел на нас с Вандой и на всех остальных и кивнул на прощанье. Он собрался обогнуть городскую стену, спрятаться и ждать, пока Мирьем выйдет с той стороны. Если, конечно, она выйдет.

Нехорошо, что мы бросаем Сергея одного. А ну как Мирьем не выйдет, а вместо нее вылезет этот Зимояр? Он Сергея мигом убьет. Оставит его лежать на земле, пустого внутри, как в прошлый раз. Или, например, царь вылезет. Еще неизвестно, кто из них хуже.

Панов Мандельштам сперва хотел идти вместо Мирьем, потом вместе с ней. Но Мирьем оба раза ответила ему «нет». Сначала потому, что Зимояр ее и так не тронет. А второй раз — потому что в одиночку она станет меньше шуметь. И к тому же насчет двоих в повозке еще попробуй-ка наври стражнику у ворот, чтоб тот поверил. Но дело-то было вовсе не в этом. А в том, что панов Мандельштам был весь побитый. Весь в синяках и ранах.

В вороте рубахи у него виднелись багровые отметины, хотя Зимояр его даже по этим местам не бил. Чтобы были такие синяки, надо садануть очень здорово, уж я-то знаю. Вот Зимояр ему так и саданул, и под одеждой у него тоже прятались синячищи. Да и не только одни синяки: панов Мандельштам хромал, а иногда брался за бок и дышал осторожно, будто у него там что-то болело, и даже дважды за день заснул.

Мирьем обо всем этом ни слова не сказала, она про другое твердила, и панов Мандельштам наконец сдался и сказал: «Я подожду тебя у городской стены». А Мирьем снова уперлась, но и панов Мандельштам как давай трясти головой: мол, раньше-то он ее отказы еще как-то терпел, а теперь уж вовсе не потерпит. И прибавил, что Мирьем наш домик в лесу самой нипочем не найти.

Тут-то Сергей и говорит панову Мандельштаму: «Я ее покараулю. Вы все равно быстро ходить не можете. А я ее до домика доведу». Панов Мандельштам все тревожился, но Сергей ведь больше его ростом и крепче, да и не битый. Поэтому Мирьем сказала: «Он прав, так мы быстрее справимся». И было решено, что Сергей пойдет ждать Мирьем, а мы тем временем поедем дальше. Если кто-нибудь нагрянет за нами в хижинку до их возвращения, мы наврем, что Мирьем с Сергеем отправились за козами.

«Мы сто раз успеем обернуться», — сказала Мирьем, да так уверенно, точно им с Сергеем только и дел что прогуляться от городской стены к домику. Но по-настоящему она ничего такого не думала. Я сперва решил, что, наверное, она глупая: откуда ей вообще знать, выйдет она наружу или нет? Но потом-то я сообразил, что никакая она не глупая, и это она говорит не взаправду. Когда мы отправились наверх собирать вещи, Мирьем подошла к нам и сказала Сергею: «Спасибо. Но тебе необязательно торчать под городской стеной. Слезешь с повозки, просто отсидись за деревьями у обочины, а я тебя после найду. Если смогу».

Вот я и догадался, что она это не взаправду. Она тоже не знает, выйдет она или нет. Она рада, что Сергей вызвался: не хочет, чтобы ее отцу еще раз досталось. И она понимает, что отец-то отсидеться за деревьями нипочем не согласится. Когда она сказала Сергею, чтобы он за деревьями сидел, я тоже обрадовался. Но Сергей поглядел на нее и ответил: «Я возле стены подожду. Вдруг какая помощь понадобится».

Мирьем руками всплеснула и говорит ему: «Если мне помощь понадобится, то очень серьезная. А если не понадобится, то и ждать незачем».