Зимняя жертва
Шрифт:
— А обувь вам придется снять, — говорит тот же женский голос.
Прихожая завалена зимней одеждой: детскими куртками всевозможных расцветок, дешевыми пуховиками, камуфляжем. Отсюда Малин видит и прихожую: стильная мебель на коврах «вильтон», репродукции пейзажей Юхана Крутена с изображениями эстергётландских пастбищ, купающихся в лучах солнца, неуместный здесь тонкоэкранный монитор последней модели.
Малин снимает ботинки от «Катерпиллар», в одних носках чувствуя себя беззащитной среди этих людей.
Кухня.
За гигантским
Мужчин здесь двое: один гладко выбрит, у другого короткая ухоженная борода. Они одеты в такие же рабочие комбинезоны, что и Элиас Мюрвалль, и имеют такой же решительный вид. Выбритый кажется моложе — должно быть, это Адам. Он постукивает по поверхности стола, словно это дверь, у него синие глаза такого темного оттенка, что кажутся черными, как у матери. Средний брат, Якоб, лысеющий, с заметным под комбинезоном брюшком, сидит у камина и смотрит затуманенным взглядом, словно ему уже тысячу раз приходилось сталкиваться с полицейскими и он тысячу раз посылал их ко всем чертям.
Мать семейства стоит у камина — худенькая невысокая женщина в красной юбке и серой кофте.
— По средам у нас на обед капустный пудинг, — обращается она к Малин.
— Отлично, — отзывается Зак.
— А вам-то откуда знать? — удивляется хозяйка. — Или вы уже ели мой капустный пудинг?
Одновременно она жестом приглашает Элиаса сесть наконец за стол.
Несколько детей, потеряв терпение, спрыгивают со стульев и убегают из кухни в гостиную, откуда устремляются по лестнице на второй этаж.
— Ну?
Старушка смотрит на Малин, потом на Зака.
Нисколько не смутившись, даже слегка улыбаясь, Зак переходит к делу:
— Мы здесь в связи с убийством Бенгта Андерссона, который фигурировал в деле об изнасиловании вашей дочери Марии Мюрвалль.
И Малин, несмотря на эти неприятные слова, ненадолго ощутила внутри себя тепло. «Именно так все и должно быть, — подумала она. — Явившись в это осиное гнездо, Зак бесстрашен и держится с достоинством. Иногда я об этом забываю, но знаю, что меня в нем восхищает».
Ни малейшей реакции со стороны хозяев.
Якоб Мюрвалль лениво тянется через стол, достает сигарету из желтой пачки «Бленда» и закуривает. Младенец на руках молодой женщины начинает хныкать.
— Мы ничего не знаем об этом, — отвечает хозяйка. — Или как, мальчики?
Братья за столом качают головами.
— Ничего, — ухмыляется Элиас, — ничего.
— Вашу сестру изнасиловали. И один из тех, кто фигурировал в этом деле, найден убитым, — говорит Зак.
— Что вы делали в ночь со среды на четверг? — задает вопрос Малин.
— Мы
— Нет, вы должны, обязаны даже, — говорит Зак. — Ваша сестра…
Адам Мюрвалль поднимается со своего места, вытягивая руки, и кричит через стол:
— Очень даже может быть, что этот дьявол изнасиловал Марию! А теперь он мертв — и это только к лучшему!
Цвет его глаз меняется от темно-синего до черного.
— Может, теперь она успокоится.
— Мальчик, сядь, — доносится голос матери со стороны камина.
Теперь дети начинают кричать, женщины пытаются их успокоить, а Элиас Мюрвалль прижимает брата к стулу.
— Ладно, — произносит хозяйка, когда все утихает. — Теперь, я думаю, пудинг готов. И картошка тоже.
— Асатру, — говорит Малин. — Вы имеете какое-то отношение к этой организации?
Комната оглашается дружным хохотом.
— Мы нормальные парни, — говорит Якоб Мюрвалль. — Не викинги.
— Вы храните дома оружие?
— Охотничьи ружья есть у нас у всех, — отвечает Элиас Мюрвалль.
— Как вам удалось получить на него лицензию? С вашим прошлым?
— Вы о наших детских шалостях? Это было так давно…
— У вас есть «салонное» ружье?
— Какое вам дело!
— Так это не вы стреляли в окно Бенгта Андерссона? — спрашивает Малин.
— Если кто и стрелял в его окно, — отвечает Элиас Мюрвалль, — то сейчас ему это уже без разницы.
— Мы хотели бы взглянуть на ваш оружейный сейф, — говорит Зак. — Ведь у вас есть такой? У нас много вопросов, и мы хотели бы поговорить с каждым из вас по отдельности. Здесь и сейчас или в участке, выбирайте сами.
«Женщины, — думает Малин. — Они смотрят на меня, их глаза пытаются понять, чего я хочу. Как будто я должна забрать у них нечто такое, что они готовы защищать до последнего вздоха, даже если в глубине души вовсе не хотят этого».
— Вы можете вызвать моих мальчиков на допрос. И мы дадим вам осмотреть сейф, если придете с ордером на обыск, — говорит женщина. — Ну а сейчас мальчикам Мюрвалль пора есть, сами видите.
— Мы хотели бы поговорить и с вами, фру Мюрвалль, — обращается к ней Зак.
Ракель Мюрвалль задирает нос к потолку.
— Элиас, проводи полицейских.
И вот Малин и Зак снова стоят на морозе, смотрят на фасад, на очертания предметов за мутнеющими стеклами. Малин чувствует, как это приятно — снова быть в обуви.
— И так можно жить в Швеции сегодня! — восклицает она. — Вне всяких норм. Странный анахронизм…
— Я так не думаю, — отвечает Зак и затем выдвигает первое попавшееся объяснение, которое ему приходит в голову: — Это все пособия. Чертовы пособия! Слово даю, вся эта шайка получает и по безработице, и социалку, и весь полный комплект. И детские на такую ораву наверняка составляют в месяц целый капитал.