Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3
Шрифт:
— Ясно. — ответил я, продолжая разглядывать старика.
Несмотря на возраст и слепоту, этот человек не выглядит дряхлым и беспомощным. Наоборот, он напоминает…высокий старый дуб, что ли…
Вроде и высох уже весь, но хрен его сломаешь, распилишь и расколешь!
А еще он очень опрятен: гладко выбрит, ногти на его морщинистых руках аккуратно пострижены, а древний костюм, родом, вероятно, еще из восьмидесятых, чист и наглажен.
— Животных в наше время лечить — очень недешевое удовольствие, но куда же деваться-то! Это моя самая что ни
— Это уж точно… — улыбнувшись, согласился я.
— У нынешних ветеринаров совершенно никакой совести не осталось, такие деньги дерут! — продолжил он. — Всю заначку отдал, даже жену помянуть не на что оказалось… Впервые за десять лет! Стыдно…
Последнюю фразу он сказал как-то зло, обращаясь явно не ко мне.
— Но собаку-то ведь вылечили. — сказал я, заметив здоровенный свежий шрам у той на животе (собака села таким образом, что мне его стало хорошо видно).
— И то верно! — согласился дед. — Вылечили!
— Вы к жене приезжали? — спросил я очевидную вещь.
— К жене. — последовал не менее очевидный ответ, а затем он продолжил. — Сегодня ее годовщина. Ровно десять лет. Практически святая женщина была, ведь столько лет прожить в браке со слепым… Не каждая сумела бы, далеко не каждая…
Услышав его слова, я сделал то, чего, в общем-то, делать вовсе даже и не собирался, но…
Встав на ноги и выкинув огрызок в урну, я снял с плеч рюкзачок, открыв который достал кошелек…
«Ты чего делаешь-то? Это же просто какой-то «левый» старик?! Теперь всем страждущим бабло раздавать начнешь, что ли?! Совсем сбрендил?!» — спросил у самого себя я, и самому же себе ответил, просто пожав плечами.
…и вынул из него три сотенные купюры, а затем, немного поколебавшись, еще две.
— Жену помянуть — это нужное дело. — произнес я и, взяв морщинистую руку старика, вложил в ее ладонь деньги. — Здесь пятьсот рублей, не отказывайтесь, пожалуйста.
— Зачем же мне отказываться, барышня? — повеселевшим голосом ответил старик и, положив свою палку на лавку рядом с собой, провел пальцами по купюрам, а затем убрал их во внутренний карман пиджака. — Никогда нельзя отказываться от того, что предлагает само проведение! Спасибо большое! В жизни порой случаются трудности, но теперь, по крайней мере, у меня есть на что и любимую помянуть. Ты настоящее золотце!
— Наверное… — я пожал плечами, добавив затем. — Меня, кстати, Златой зовут.
И в тот же миг, когда представился, я услышал такое, отчего у меня похолодело внутри!
— А я знаю. — тепло улыбнувшись, просто ответил старик, добавив затем. — Злата-путешественница.
Это же он просто так сказал, наобум, да?
— И далеко это я…путешествую? — поинтересовался я, облизнув моментально пересохшие губы.
— Да как тебе сказать, барышня… — усмехнулся дед. — Вроде бы и недалеко, конечно, вот только ни на каком автобусе дотуда не доехать.
Услышав сказанное им, сердце мое заколотилось в бешеном темпе.
Нет,
— А вы… — мне вновь жутко захотелось пить, жаль, что газировка кончилась. — Вы тоже…? Тоже путешественник?
— Я-то? — весело переспросил тот, а затем, замахав рукой, отверг подобное предположение. — К счастью или к сожалению, но нет. Однако, я кое-что вижу…
— Видите? — торопливо пробормотал я, поняв, куда он клонит. — Как Ванга, что ли?
Мне страстно захотелось немедленно убежать отсюда! Но…
Не меньше хотелось и узнать, чего еще скажет этот дед.
— Насчет Ванги не уверен, честно говоря… — ответил он, почесав затылок. — Да и глагол «видеть» тут, наверное, не совсем уместен, хотя им, пожалуй, проще всего описать это чувство…
Собака протяжно заскулила, и дед нежно погладил ее, после чего животное успокоилось.
— Я не с рождения такой… — дед указал рукой на свои глаза. — В двадцать пять лет, уже после того, как женился и родилась дочка, зрение мое начало ухудшаться. Болезнь и очень неприятная…
Дед, глубоко вздохнув, замолк, а я произнес, имея в виду болезнь:
— Это уж точно…
— Зрение мое постепенно угасало… — грустно поведал старик, затем добавил уже бодрым тоном. — Зато слышать я стал гораздо лучше! В общем, года через два или около того, когда уже ослеп окончательно, я начал «видеть» странные вещи… Нет, точно не «видеть»… Думаю, «чувствовать» или «ощущать» более правильные глаголы в моем случае. Я не смогу словами описать тебе, Злата, все эти ощущения…или же видения, называй, как хочешь…как не смог бы описать, к примеру, запахи цветов страдающему от насморка. В общем, я стал видеть такое, чего не видел никогда прежде. В том числе и вас, путешественников, тоже…
— И много этих…путешественников? — на всякий случай уточнил я.
— Больше одного, это уж точно! — усмехнулся дед. — Вас частенько можно встретить в таких вот местах…
Дед кивнул в сторону кладбища.
— Вас они по какой-то причине притягивают, словно неким магнитом. Конечно, все живое стремится к смерти, но вы… Впрочем, это неважно! — он махнул рукой. — И не ходи больше на кладбища, нечего тебе там делать!
Дед внезапно стал серьезен, а затем вдруг ловко и крепко схватил меня за руку. И, прежде чем я начал вырываться…
— Ты Его видела? — требовательно спросил старик.
— Кого? — вопросом на вопрос ответил я.
— Бога… — торжественным голосом произнес дед. — Создателя!
— Н-нет. — покачав головой, ответил я.
— Жаль… — старик, кажется, искренне расстроился и как-то весь осунулся.
Отпустив мою руку, он оперся спиной о стекло остановки, а некоторое время спустя повернул ко мне голову, продолжив.
— Вот что я скажу тебе, Златка-путешественница! Никогда не смей отчаиваться! Слышишь меня?! — громко произнес он.