Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
Олег положил руку на эфес меча.
– Вот, батюшка, погляди.
Мужик приоткрыл мешок перед Бокучаром.
– Я не пойму, - признался Леший.
– Морковь и две картофелины?
– Это все его запасы еды, - пояснил Олег.
– Да. Точно так. Больше ничего нет. И месяца не пройдет, как я лягу в землю сырую, - заревел мужик.
– Ведь если у меня нет сил работать в поле, так значит и есть мне будет совсем нечего. Избу отдадут кому-нибудь еще. Кому-нибудь поздоровее. Вон, Керсан уже давно мне подмигивает, пес этакий. Наместник, только не Керсану, молю! Кому угодно, только не этой гадюке!
Леший
– Я никак не возьму в толк, - сказал Леший, когда Олег догнал его. – Как может с голоду погибать человек, когда у меня живот такой, словно в нем лежит вся еда деревни?
– Ну, отчасти так и есть. Я же сказал, что крестьяне все отдают наместнику. А наместник – это ты.
– Это неправильно.
– Но так повелось.
– Значит, неправильно повелось!
– А что ты кричишь? Я с тобой согласен – это все неправильно, но что мы можем поменять? Это было придумано во дворцах далеко отсюда. Что мы можем сделать?
- Я покажу тебе.
Они добежали до усадьбы. Леший взял на кухне большой мешок, набитый посудой, и вытряхнул все на пол. С пустым мешком он зашел в кладовую, а вышел с полным.
– Что ты задумал?
– Буду лечить мужика. Пора и мне его кормить, если бывший наместник не кормил.
– Что значит «бывший»? – спросил Мокроус, которого привлек шум падающей посуды.
– Разберись, - скомандовал Леший Олегу, кивнув на советника.
– Да что здесь происходит? – завопил Мокроус и затряс крысиными лапками.
Леший выбежал из усадьбы. Олег попытался было придумать какое-нибудь объяснение Мокроусу, но решил, что это подождет и пустился за Лешим. Когда он выбежал на крыльцо, Леший уже скрылся из виду. Но он знал куда идти и вновь направился к избе, с голодающим мужиком.
– Батю-ю-ю-шка, - выл крестьянин. – Да что же это такое?
– Олег, - тихо сказал Леший, - я же добро ему сделал, чего он ревет?
– Как бы он твоего добра сейчас удар не получил. Ты посмотри на него.
Крестьянин повалился на пол и прижал к себе мешок с едой.
– Да как же это так? Да что же это творится, люди добрые?
– Тихо мужик, тихо. Тебе добро сделал наместник, - сказал Олег, присев на колено перед ним. – Но ты помалкивай об этом. Добро должно быть тихим, понимаешь? Ти-хим.
– Понимаю, - сказал сквозь слезы и сопли крестьянин. – Тихим.
– Вот и молодец. Не надо об этом шуметь. Теперь у тебя есть еда, и ты сможешь снова работать в поле, так?
– Так, - закивал мужик.
– Вот и хорошо. Завтра, ты должен быть в поле.
– Я буду, буду!
– Пошли отсюда, наместник, пока люди с самой окраины поля не собрались на его ор.
***
Тяжелый сундук упал на дно телеги. Теодор Кительсон вытер пот с лица. Все его книги, добытые всеми правдами и неправдами, уместились в одном лишь сундуке из грубого дерева. Он запрыгнул на козлы, и хотел было пуститься в обратный путь, но заметил какое-то белое пятно, скрывшееся за можжевеловым кустом.
– А это что у нас такое?
Он подошел к кусту и раздвинул ветви - ничего. Поднял прогнившую ветку, лежащую
– Так-так.
Под лопухом тоже ничего не оказалось. В десяти шагах от него что-то скользнуло по сине-зеленому мху. Теодор Кительсон побежал туда. Он посмотрел за камень, который мох покрывал сплошным ковром и чуть не потерял сознание от радости. За камнем, в куче опавших листьев скрылся паук-кукловод.
– Не может быть! Откуда ты здесь? Ведьмы ведь больше нет, - сказал он и призадумался. – Или я не прав?
Он оглянулся на телегу. Лошадь озадаченно встряхнула ушами. Ученый снова посмотрел вперед. Паук-кукловод пробирался через траву, оставляя на поверхности явный след.
– Эх, придется друзьям подождать, - сказал он и побежал следом за пауком.
Теодор Кительсон хотел выяснить, куда тот следует, и иногда, забываясь, подходил слишком близко, отчего паук нырял в глубокие слои травы, и терялся из виду, но вскоре вновь поднимался повыше и тогда ученый продолжал преследование, но с безопасного расстояния. Так они зашли далеко в лес. Теодор Кительсон узнал места, но вот в чем дело: эти места были такими до оказии с ведьмами. Деревья вновь крепко стояли на корнях, покрытые листьями. Лес принял старую форму. И это должно быть хорошо, но ученый не обрадовался. Будь Леший все еще хозяином леса, он бы не удивился переменам, но теперь, когда лес стал диким, неизвестно, как древние деревья смогли принять прежний облик. Сами ли, или при помощи неведомых сил? Но об этом, ученый решил подумать после, сейчас надо было следовать за…
– Где же ты?
Теодор Кительсон огляделся, но след паука-кукловода пропал. Трава, сквозь которую он пробирался не шевелилась.
– Как интересно.
Впереди, среди стволов показался яркий свет.
«Неужели закат?
– подумал Теодор Кительсон.
– Сколько же я здесь провел времени?».
Ученый привык определять время по собственной тени, а потому глаза сами собой скользнули вниз, и тут случилось что-то странное. Тень, которая должна была оказаться за его спиной, оказалась перед ним. А это означало лишь то, что свет впереди идет не от солнца. И правда, обернувшись, он увидел огненный шар позади и слева.
– Как интересно, - сказал он вновь.
Он прошел вперед, пока не оказался перед лысым оврагом. В нем действительно не было ни одной травинки, и ни один мертвый листок в него не упал, но было там нечто другое. На дне оврага лежал шар, сотканный из тончайших золотых нитей. Но шар не лежал на пепельной земле, как решил сначала ученый, он парил над ней, не касаясь. Еле заметные нити тянулись от него к окружающим овраг деревьям. Теодор Кительсон тронул пальцем одну из нитей, и она рассыпалась на глазах. Тут же с ближайшего дерева, на стройном потоке ветра пролетел паук-кукловод и приземлился на светящийся шар. За ним по воздуху пролетела новая нить. Он подтянул ее лапками, так, чтобы она не провисала, и заполз по ней обратно на то же дерево, где прежде прятался. Теодор Кительсон обошел овраг в надежде разглядеть, что кроется за золотистым коконом, но пронзительный взгляд ученого не пробрался за плотно-сплетенные стенки шара. Золотой кокон мягко пульсировал, будто дышал фибрами.