Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Это…
– Отец, - не без трепета в голосе сказал Леший.
– Какое величие, - сказал Теодор Кительсон. – Жаль Златовласка не видит, ей бы понравилось.
«Ее здесь не хватало», - подумал Олег.
– Как же они спускаются оттуда? – спросил Теодор Кительсон, и, словно в ответ ему, из незримой вершины спустился огромный орел, ухватил лапами целое стадо и перенес его на другую шляпку.
Мимо саней пролетел шмель размером с крупную собаку.
– Тут что, все такое большое? – спросил Олег.
– Вам еще многому предстоит
Олег глазел по сторонам, раскрыв рот, ученый проклинал себя, что не взял хотя бы клочка бумаги, чтобы все записать, а ворон спокойно клевал кедровые орехи. Наконец они добрались до подножья древа. Перед ними простерлось подобие поселения. Каждый дом являл собой ни то пень высотой с крестьянскую избу, ни то гриб, а то все вместе. Почти у каждого дома рос крупный цветок, похожий на одуванчик, но не с одной, а с тремя, четырьмя, а где-то даже пятью шапочками, и каждая горела теплым светом. Перед селением стояла арка, подобная той, через какую друзья попали в рощу Отца. Арку покрывала паутина, в середине которой сидел паук, только лап у него было добрых два десятка. Когда сани приблизились к нему, он вытянул одну из лап и указал куда встать. Леший направил лосей, к указанному месту между двух других саней. Как только он остановился, упряжь расплелась на волокна, которые обратились змеями и скрылись в траве.
– У уже меня голова идет кругом, - признался Олег.
– А я не усну ближайшую неделю, - добавил Теодор Кительсон.
Из-за соседних саней вышел вишнебородый медведь. Он учтиво склонил голову новоприбывшим. Под мышкой он держал двух четырехглазых воронов. Те что-то гаркнули Кораку, на что тот по-людски заметил:
– Ну и дураки.
– Что они сказали?
– Ничего пристойного. Еще увидимся, - сказал он и полетел в селение.
– Пойдем и мы, - сказал Леший и помахал друзьям, чтобы те шли следом.
Все оборачивались на причудливую троицу, которая в любом другом месте Тридевятого Царства выглядела бы нормально, но только не в роще Отца. Лешие переговаривались между собой и указывали пальцами. Некоторые даже смеялись.
– Друг мой, - обратился ученый к Лешему. – Я думал, что вашему брату чужды смех и прочие людские штуки. А тут вон и сплетничают за нашими спинами и подшучивают, как я разумею.
– Это глухие.
– Кто они?
– Лешие, которые не слышат шум ветвей Отца. Оставленные себе на поруки, они ведут себя совсем как люди.
– Почему они оглохли?
– Тому много причин. Но не будем о грустном.
Все дома в селении располагались по окраине. В центре же, на очищенной площади, стояли шатры, сооруженные из сплетенных между собой листьев огромного лопуха. От верхушки каждого шатра тянулась вверх тонкая серебряная нить, что сливалась с остальными в едва заметную паутину, покрывающую всю площадь. Из шатров доносились крики животных, рокот сверчков и кузнечиков, пение птиц и другие звуки леса.
– Так значит это
– Да.
– Но где же тогда слышащие?
– Они все у подножья Отца. Наше святилище находится между его корнями.
Из ближайшего шатра выбежал ворон. Увидев троицу друзей, он подлетел к ним.
– Что это у тебя, Корак?
Теодор Кительсон подставил руку, и ворон бросил на нее три семени.
– Семена?
– Они помогут вам понять леших. Это сладкоголосая лилия, - сказал ворон.
Олег уже поднес семя ко рту, но Корак клюнул того в кисть.
– Ты чего дерешься?
– Ты желудком слушаешь? В ухо вставляй, дуралей.
– Сам дуралей, - сказал Олег и засунул семя в ухо.
Что-то хрустнуло в слуховом проходе, а затем укололо. Прямо на глазах из уха Олега показался тонкий стебель, едва ли длиннее мизинца. Стебелек заканчивался крохотной, нежно-розовой подушечкой.
– Ну как? – спросили ученый и Леший в один голос.
– Пока не знаю.
В этот момент мимо шел другой леший. Он нес корзину полную пищащей фасоли, одна из которых выпрыгнула и забралась в кафтан Олега. Тот леший попытался тайком достать своего питомца, но план провалился.
– Эй, ты чего удумал? – сказал Олег и схватил его за руку.
– У вас там моя фасоль, проверьте карман.
Олег пошарил по карманам под удивленные взгляды друзей.
– Ничего нет, - сказал Олег и вывернул карманы наружу.
– Значит, куда-то еще делась, простите, - сказал леший и пошел своей дорогой.
– Да ничего, - ответил Олег.
– Ты что? Ты его понял?
– Так он по-людски же говорил. Разве нет?
– Он ни то хрюкнул, ни то гавкнул, но это точно было не по-людски. Значит, работает! – обрадовался ученый и засунул семя в ухо. Леший последовал его примеру.
Миг спустя все трое обрели способность слышать речь леших.
– А я гадал, как же мне говорить с братьями, - сказал Леший. – Спасибо, ворон.
– Не за что, - сказал тот. – Помните, нельзя, чтобы сладкоголосая лилия оставалась в ухе слишком долго. Она может прорости глубоко внутрь, и вы больше ничего не услышите.
– Как нам понять, что пора вытаскивать?
– Она зацветет.
– Хорошо. Что теперь?
– Мне нужно в святилище. К братьям. Быть может, они подскажут, как справится с бедой. Но вы туда не пройдете. Людям туда нет дороги. В святилище точно нет.
– А что в шатрах?
– Вся эта площадь принадлежит глухим. Они здесь состязаются в разных играх, обмениваются чудесами, пьют сладкие нектары.
– Ну, а что слышащие? Что они делают во время праздника?
– О, мы чудесно проводим время. Мы сидим неподвижно до самых сумерек, и наслаждаемся безмятежной гармонией святилища. Жаль, вы этого не увидите.
– Да, очень жаль, - сказал Теодор Кительсон. – Ну что, с чего начнем?
– Игры! – прокричал ворон.
– Я бы не отказался от нектара, - сказал Олег.