Злодейка в быту
Шрифт:
Шаоян усмехается:
— Я знаю, госпожа.
— Так зачем пугал? Забавлялся?
— Я не смею, госпожа! Я лишь пытался сказать, что, испуская эманации ша-ци, растения Нижнего мира влияют на энергетику места и кто-то не такой внимательный, как я, решит, что именно растения являются тем запретным сокровищем, которое хранит ваш дядя. Но на самом деле внутри тайника устроен еще один тайник, и вот в нем… потерянная легенда, моя госпожа.
Тайник в тайнике?
Похоже на правду.
— Конкретнее, Шаоян.
— О, — усмехается он. — Корона владыки
Предостережение звучит как угроза, приправленная издевкой. Совершенно точно, Шаоян беспокоится не о том, что я упаду, хотя я действительно едва стою. Колени предательски дрожат, а воображение рисует, как в провинцию врывается боевой отряд демонов и оставляет после себя выжженное пепелище.
Даже далекие от политики люди слышали историю о вероломном убийстве владыки Срединного домена. История запутанная, мрачная, и концов, наверное, уже не найти. Демоны обвиняют заклинателей, заклинатели — демонов. Факт в том, что корона пропала, и наследники остались без коронации, а следовательно, и без трона, погрязли в борьбе за территории…
Я понимаю, почему отец не уничтожил корону: едва ли это возможно усилиями простых смертных. Возможно, старейшины небожителей…
Не о том думаю.
Шаоян, по-прежнему невидимый, помогает мне спуститься на землю, поддерживая под руку, ведет на передний двор, и, лишь когда мы оказываемся скрыты от чужих глаз, он позволяет теням обтечь его силуэт и появляется во всей своей красе.
Я оборачиваюсь, твердо встречаю его взгляд.
Во мне как будто что-то надламывается.
На долю мгновения возвращается ощущение расщепленности, раздвоенности. Одна часть меня видит в демоне врага и угрозу, а другая часть меня перестает видеть в Шаояне демона. Черный, как антрацит, глаза красивые, цвета утреннего солнца, идеально сложенный — красавец. Не зануда, отличный воин, умеет быть галантным, а еще с ним точно не скучно.
Мотнув головой, я стряхиваю наваждение.
— Реликвии демонов действительно есть в Небесном запрете.
— Видите, госпожа, я не смел вас запугивать. — И скалится самодовольно.
Сколько бы он ни называл меня госпожой, а себя слугой, он чувствует себя хозяином положения.
— Я…
— Я закончу начатое, госпожа, — перебивает Шаоян, и от его ладоней во все стороны стремительно расползаются клубы черного дыма.
Вокруг закручиваются потоки ша-ци, и на несколько секунд передний двор заполняет кромешный мрак, то тут, то там подсвечиваемый багряными всполохами. Искаженной силы столько, что воздух кажется вязким, дышать становится трудно. Мне начинает казаться, что я тону. Ощущение смутно похоже на то, которое последовало после падения в трансформаторную будку. Тогда моя душа тоже падала во тьму, но вернулась. Сейчас мрак тоже рассеивается, и я оглядываюсь.
Я думала, Шаоян призывает слуг или чудовищ, чтобы забрать корону, но он всего лишь преобразил передний двор.
— Из какого ты домена, Шаоян? — Возможно, ему нет дела до короны?
— Из Срединного, госпожа. Вызвав меня, вы пригласили
— Ха…
Печать все еще связывает меня с демоном, он все еще заботится обо мне, если архитектурные изменения в павильоне можно назвать заботой. В конце концов, Шаоян не напал на меня.
Возможно, я тешу себя иллюзиями.
Как бы то ни было, лучшее, что я могу сейчас сделать, это вспомнить, что я не ужинала и не завтракала. Умные мысли редко приходят на голодный желудок.
— Госпожа?
— Я прогуляюсь до чайной. Нет необходимости меня сопровождать.
— Госпожа, слуга до сих пор не подал вам чаю! Слуга понял свою вину! Прошу вас, позвольте мне исправиться! — Не дожидаясь ответа, он подхватывает меня под руку и мягко увлекает в сторону внутреннего дворика.
Я несколько теряюсь от его напора и уступаю.
Почему бы и не поговорить, раз Шаоян настаивает? Я направляю потоки ци по телу — какое-то время я не буду чувствовать ни усталости, ни голода.
Он провожает меня в устроенную над декоративным прудом беседку и помогает сесть, будто идеально вышколенный слуга. Я ему… не верю. Ему забавно? Насколько высокое положение он занимает, если его развлекают подобные игры? Хмыкнув, он шевелит пальцами, будто перебирает невидимые струны, и со своего места мне видно, как открываются двери павильона и из проема появляется поднос с чайником и пиалой.
Даже интересно… Шаоян предложит мне пожевать листья, заварит чай отравленной водой из колодца или удивит?
Поднос ровно скользит по воздуху, словно лодка по тихой водной глади.
— Хорошо, очень хорошо, — хмыкаю я.
— Придет день, госпожа, и будет ваша очередь подать мне чай.
— Разве что яд.
— О, не беспокойтесь, я устойчив к ядам, можете подать яд, из ваших рук я выпью с радостью.
Шаоян щелкает пальцами, и чайник поднимается над подносом, наклоняется.
Что демон имел в виду, обещая, что мы поменяемся ролями?
Дразнит или видит возможность?
Когда чайник встает обратно на поднос, Шаоян поворачивается и подхватывает пиалу, ставит на открытую ладонь и придерживает пальцами другой руки, жест знатного господина, не слуги, который бы удерживал пиалу обеими ладонями, сложенными чашей.
— Ты хорошо знаком с этикетом, принятым во дворце.
— Спасибо за похвалу, госпожа. — Он склоняется и протягивает мне пиалу.
Я не могу удержаться от мелкой провокации и замираю, глядя на Шаояна сверху вниз. По правилам он не должен шевелиться, пока я не возьму пиалу.
— Откуда ты взял воду? — уточняю я.
— Не принимайте близко к сердцу, госпожа. Я всего лишь растопил для вас тысячелетний снег с вершины Лотосовой горы, — говорит небрежно, таким тоном можно сообщить, что сбегал до реки, но не то, что потратил на меня настоящее сокровище.
И сокровище точно не из моих сундуков — у меня тысячелетнего снега, который не растает даже в самой жаркой пустыне, никогда не было.
Почему… Шаоян тратит его на меня? Добровольно, по собственной инициативе?