Злодейка в быту

Черная Мстислава

— Я вам что, бездомный кошак?

— Брысь.

— Удаляюсь, госпожа.

Шаоян исполняет поклон с палочками в руках, что очень грубо, почти кощунственно. Я провожаю его взглядом. Он ведь демон, почему я все больше вижу в нем мужчину? Опасного, недоброго, но при этом дьявольски притягательного. Меня даже антрацитовая шкура больше не смущает.

Нет, не буду фантазировать дальше.

Лучше выберу платье — голубое или нежно-персиковое? Среди привычных светлых оттенков я замечаю шелк насыщенного фиолетового цвета, совершенно не подходящий

юной барышне, но вполне уместный для заклинательницы. Золотые и серебряные нити сплетаются в сложный струящийся узор. Рука тянется сама.

Отказаться от статуса единственной дочери старшей ветви рода стоило ради такой красоты!

Я перекидываю платье через ширму, раздеваюсь и ловлю себя на том, что делаю это не так, как обычно. Я не оставила нижний, нательный слой одежды и забираюсь в воду полностью обнаженной.

Тепло, от бочки поднимается тонкий аромат цветов, а в воде угадывается добавка то ли медленно тающей пилюли, то ли эликсира. Я чувствую легкое покалывание ци — то что нужно после первого прорыва.

Шаоян пусть в своеобразной провокационной манере, но все же заботится, да?

В чем подвох?

Думать все сложнее. Ци через кожу проникает в энергетические каналы, веки тяжелеют и закрываются, меня клонит в сон. Да, телу нужен отдых — я получила прибавку сил, и энергетические структуры завершают перестройку, а это большая нагрузка. Но отключиться в бочке плохая идея.

Раздаются шаги. Шаоян будто подслушал мои мысли. Конечно, он просто рассчитал, как быстро на меня подействует.

Я поворачиваю голову:

— Ты…

— Госпожа, я рядом. — Шаоян выходит из-за ширмы. На его лице полоса плотной красной ткани, он завязал себе глаза.

— А… Ты действительно не видишь?

— Зачем мне видеть, когда я чувствую окружающий мир? Вы ведь так же умеете, госпожа. — Его рассудительный ответ с нотками иронии, но очень мягкой, успокаивает.

Разве я не собиралась побыть наедине с собой? Мои планы…

Ха, я сдаюсь.

Глава 30

Лиловый шелк нежно струится по коже, я лениво обмахиваюсь веером. Наконец-то я одна — оставив Шаояна в спальне, я сбежала в деревенскую чайную. Неважно, что в своем наряде я здесь выгляжу чужой и неуместной. Достаточно того, что давешняя девушка протирает для меня столик и ставит на него простой глиняный чайник и к нему такую же простую пиалу, а другие немногочисленные посетители чайной смотрят на меня хоть и с любопытством, но тайком, беспокоить меня крестьяне не осмеливаются.

— Я слышал, что госпожа заклинательница сбежала в нашу глушь от влюбленного в нее небожителя, но он все равно нашел ее! — доносится до меня шепот.

Обычный человек не услышал бы, о чем сплетничают в другом конце пусть и небольшого, но все же зала. Они упустили, что я к обычным людям не отношусь, а уж после прорыва восприятие и вовсе обострилось.

Но о чем они говорят? Явно обо мне, но бред же.

Какой еще влюбленный?

Крестьяне

не могут не знать, что я из семьи Тан.

— Кто знает, что тот странник влюблен в госпожу?

— Зачем бы он пришел?

— Он играл на флейте «Песнь Луны». Я слышал собственными ушами!

— Откуда тебе знать, что он играл?

— И какой он? Такой, как о нем говорят?

Хм?

Я жестом прошу обслуживавшую меня девушку подойти, и она зачем-то бросается ко мне со всех ног, кланяется, взгляд перепуганный. Кажется, она решила, что мне не понравился чай, и ждет расправы. Я вспоминаю, какой затравленной она выглядела накануне, как ее вытолкнули вперед, чтобы гнев, если я вдруг разозлюсь, обрушился на нее, и мне на ум приходит идея. Возможно, дурная, но едва ли я сделаю хуже, чем есть.

Девушка стискивает подол с такой силой, что рискует порвать.

— Почему ты боишься? — мягко спрашиваю я.

— Тетя сказала, что накажет меня, если вы будете недовольны. Простите, госпожа.

— Я довольна, — заверяю я. — Я позвала тебя не ругать, а спросить: о чем все болтают?

— О?

Она прикрывает рот ладошкой, в глазах ужас, словно я не о других спрашиваю, а обвиняю ее. Мне остается только вздохнуть и отпустить ее, но девочка неожиданно справляется со страхом, осмеливается склониться ближе и, запинаясь, объясняет:

— Госпожа, на рассвете к западу отсюда послышались звуки, будто капель звенит и в то же время не капель. Я рано встаю, я тоже слышала. Так нежно, словно мама по голове гладит. Шептались, что это вы медитируете и ваша сила звенит, а увидеть небожителя в медитации — великая удача. Я не удержалась и тоже пошла, все пошли.

— Хорошо-хорошо. Кого ты увидела?

— Он… был прекрасен, как бог, госпожа. Господин заклинатель выглядел очень юным и словно только что спустившимся с небес. Белые с золотой вышивкой одежды, светлая, как лепесток магнолии, кожа, черные волосы…

На ее лице появляется глуповатая улыбка зарождающейся влюбленности.

— Хм?

— Он смотрел на реку и играл на флейте, не замечая никого вокруг, а когда солнце взошло, мне показалось, что он растворился в золотом сиянии. Если бы не слова других, я бы подумала, что видела чудесный сон.

— Что-нибудь еще?

— Нет, госпожа.

Звучит вполне в духе сказки. Действительно, почему бы небожителю не последовать за беглой возлюбленной и не поведать ей о своих чувствах через мелодию любви? Приятно рассказать, легко поверить.

Как забавно, мужчины любят сплетни не меньше женщин. Или дело в том, что в здешней глуши годами ничего не происходит и вдруг столь исключительное событие? Даже в столице небожители предпочитают скрываться под вуалями и широкополыми шляпами, чтобы избежать внимания.

Неведомый флейтист не мог не понимать, что кто-нибудь из крестьян его услышит и выйдет посмотреть. Чего он добивался? И кем он может быть?

— У него не было при себе сумки? — уточняю я.

— Нет, госпожа, я не видела.