Злодейка в быту

Черная Мстислава

Я не думаю о том, сколько времени мне придется так простоять — полчаса, час, еще дольше? Сколько бы ни пришлось, я буду стоять здесь, чтобы вместе с кузинами не отдавать дань уважения тете.

Можно оставить подарки и уйти, но…

Воспоминания вернулись, но я по-прежнему не знаю, что между отцом и дядей. Зато я знаю, что отец не только послал дары, но и доверил мое благополучие дяде. Я не должна ставить под угрозу семейные отношения, быть злой непочтительной племянницей достаточно.

Рядом со мной нет служанки, которая бы держала зонтик,

и моя белая кожа загорит… Это не то, о чем стоит беспокоиться, но о чем еще думать, стоя под солнечными лучами?

Дядин слуга стоит напротив, хотя не будет нарушением, если он скроется внутри павильона.

— Юная госпожа, разве вы сделали что-нибудь неправильное, чтобы ожидать снаружи? Пожалуйста, войдите.

О, даже так?

— Я благодарю за заботу.

Дядин слуга сторонится, пропускает меня внутрь. Как я и думала, младший, мальчишка лет двенадцати, тут же кланяется и выскальзывает дежурить снаружи.

Сопровождавшие меня слуги заносят ларец.

— Вы оба мне помогли, — поворачиваюсь я к ним, — но ваш долг — хорошо служить в поместье, поэтому я не буду злоупотреблять. Благодарю вас.

Каждого я награждаю мешочком с осколками битого серебра. Щедрый жест, но это та традиция, которую стоит соблюдать ради себя и своей безопасности.

С поклонами они выходят, и третий, более тяжелый мешочек, я передаю дядиному слуге.

— Спасибо, юная госпожа. Почему бы вам пока не присесть? Подождите, я распоряжусь подать вам чаю.

— Ты очень любезен, — киваю я.

Чем занят Шаоян?

Почему мне так беспокойно? Только ли из-за недоверия?

Дядин слуга довольно быстро подает мне чай и, очередной раз поклонившись, скрывается во внутренних помещениях. Его обязанность — дождаться пробуждения господина, доложить обо мне и, возможно, подать воду для умывания.

В переднем зале я остаюсь в одиночестве.

Только я, пиала на краю стола и чайник, поставленный немного в стороне. Как нарочно, чтобы создать мне трудности. Будь при мне служанка, именно она бы наполняла пиалу, но у меня служанки нет, а значит, я должна встать, что совершенно не пристало делать госпоже. Если же я проигнорирую чай, то дядя легко истолкует мой отказ как оскорбление. Да, определенно, слуга устроил это нарочно.

Серебро потрачено впустую или, наоборот, он попытался таким образом меня предупредить? Если предупредить, то о чем?

Я прислушиваюсь к ощущениям. Если в доме старосты я могла себе позволить слиться с окружающим пространством, то в отношении дяди подобное «подглядывание» — вопиющая грубость, даже преступление. Поэтому мне остается доверять чутью, которое подсказывает, что кто-то наблюдает за мной и встать будет ошибкой. И не встать тоже ошибка. Хватит мне сил, чтобы поднять чайник потоком ци?

Помощь Шаояна мне бы пригодилась, но… слишком рискованно под носом у дяди оставлять следы искаженной ци.

— На стороне моей госпожи нет слуги. Как же так? — раздается шепот Шаояна.

— Ха…

То, что Шаоян рядом, даже хорошо — я могу быть уверена,

что он не натворит дел. Или уже натворил?

Очень плавно чайник поднимается в воздух и опускается над пиалой, медленно наклоняется, и из носика появляется янтарно-желтая струя. По залу разливается тонкий аромат меда с ноткой горчинки высокогорных трав. Не первосортный чай, хотя, безусловно, очень хороший. Интересно, его подали мне или дядя действительно пьет «Сладкую росу»?

Пиала наполняется, чайник неспешно возвращается на исходное место, и только после этого пиала взлетает.

— Бедная девочка! На твоей стороне нет служанки! Тебе приходится самой! — В зал стремительно входит дядя.

Я быстро поднимаюсь.

Пиала беззвучно возвращается на стол, ни капли не проливается.

— Дядя! Желаю вам крепкого здоровья и благополучия. Я беспокоилась, как вы себя чувствуете. Я доставила вам неприятности.

— Я в порядке, в порядке. Но при виде твоего жалкого положения у меня болит сердце.

Дядя садится во главе стола, слуга ставит перед ним миниатюрный поднос с пиалой, наполняет ее из чайника и подает дяде. Ко мне же пиала прилетает по воздуху. В этот момент я чувствую слабый отток ци.

— Дядя…

— Юйлин, что с тобой? Ты побледнела.

— Я подумала, как ужасно было бы, если бы я не отделилась и преступники напали на поместье. Ужасно, ужасно. Кузины могли пострадать, тетушка! Ах…

Совсем не об этом я думаю.

Шаоян способен заимствовать мою силу? Сейчас он действует на пользу для меня — маскирует свое участие. Но сколько именно он способен забрать? Какую-то часть мне во благо? Опустошить досуха? И почему он не стал скрывать такой козырь? Думает, что я читала умные книги и знаю подобные вещи?

Спасибо за подсказку, Шаоян.

— Конечно, я бы защитил их! — с негодованием возмущается дядя. Фактически я поставила под сомнение его как главу семьи. Усомнилась, что он способен управлять поместьем и защитить свою семью.

Я не готова замолчать так быстро.

— Дядя, но разве стена охраняется? Разве поместье патрулируют ночью? Дядя, я знаю свою ошибку, я не должна говорить о делах поместья, это все от беспокойства.

— Я понимаю твои намерения. — Он вроде бы кивает, но сухо и отстраненно.

Атмосфера подпорчена, зато я высказала все, что хотела.

Поднявшись, я кланяюсь:

— Дядя, простите. Как насчет того, чтобы взглянуть? Я принесла лечебные травы. Я надеюсь, они помогут вам поддержать свое состояние. Также отец приказал мне передать несколько подарков вам, тетушке и младшему поколению. Отец надеялся, что они вам понравятся.

Я вынимаю из рукава свиток со списком и подаю с очередным поклоном.

— Старший брат очень внимателен.

По его тону не понять, доволен он или раздражен. Он разворачивает перечень и погружается в чтение. Я сажусь обратно и замираю в ожидании, смотрю, как слуга с заметным трудом в одиночку переносит ларец ближе. Дядя, дочитав, скручивает свиток и передает слуге.