Злой
Шрифт:
— У вас, панна, прекрасные глаза…
— Правда? — улыбнулась Гавайка; похоже, ей понравилось.
— А у вас, пан, красивая бабочка, — указала она на булавку Кубуся. Кубусь молча развязал и снял булавку.
— Прошу, возьмите на память.
— А зачем? — несколько растерялась Гавайка.
— На память о сегодняшнем вечере, — с сентиментальным пафосом настаивал Куба. — Дадите своему парню, чтобы лучше выглядел. Ведь у вас, наверно, есть кто-то?
— Есть, — ответила Гавайка, явно растроганная таким великодушием. —
Куба вытащил из кармана новенькую вишнёво-жемчужную бабочку и ловко завязал её под воротником.
— Очень любезно с вашей стороны, — шепнула Гавайка, и Кубусю показалось, что хотя он, возможно, никогда не победит того серьёзного парикмахера, но, кажется, уже подарил девушке запретную радость жизни.
— Гавайка, — рядом с девушкой внезапно оказался плотный мужчина в очках с толстыми стёклами в чёрной оправе, — может, ты бы взялась за работу, а?
— А что? — взорвалась Гавайка. — Вам чего-то не хватает, пан директор?
— Видели его, какой важный, — сердито вмешалась кассирша, — девушке уже и слова сказать нельзя!
Куба задиристо посмотрел на директора, на его бычью шею и огромный нос. «Одни мышцы, — встревоженно подумал он, — гора бицепсов, а сверху очки. Классический ресторатор».
За толстыми стёклами очков директора горела ярость, и Кубусь решил, что должен защитить девушку от грязных домогательств её начальника. Однако Гавайка не походила на человека, который особенно нуждается в помощи, и потому Куба произнёс с угрожающей вежливостью:
— Сестричка, мне ещё одну большую рюмку водки, хорошо?
Гавайка вытащила литровку, чтобы налить, но директор раздражённо заявил:
— Нельзя пить возле буфета.
— Как вы сказали, пан Сливка? — довольно легкомысленно заявил какой-то худой тип с птичьим лицом под велосипедной шапочкой, потягивавший пиво из кружки, размером намного больше его головы. — Как вы сказали? Это что-то новенькое, — добавил он с вызовом. — А вообще чего пан хочет от девушки? Уже и пофлиртовать с молодым блондином ей нельзя! С кем же ей флиртовать? С вами? — Последние слова прозвучали явной насмешкой: очевидно, постоянные посетители бара «Наслаждение» кое-что знали о лирической трагедии руководителя этого заведения. Толстая кассирша вся прямо светилась от счастья — видно было, что поражение директора действует на неё, как целительный бальзам.
— Пан директор, — с подчёркнутой покорностью произнёс Куба, — прошу в таком случае столик для себя. И вот для этого пана, — он указал на худого типа в велосипедной шапочке. Мясистое лицо пана Сливки покраснело, он уже собирался что-то сказать, но тут дверь открылась и в бар вошли Мехцинский с Крушиной.
— Извините, — вежливо обратился Кубусь к худому, —
Пан Сливка, растерявшись, стал нервно переставлять кружки на стойке. Кубусь наклонился к Гавайке, во взгляде которой заметил вдруг неуверенность. Водка несколько обострила его наблюдательность.
— Пойдёте со мной в кино? — тихо спросил он.
— А вы, пан, тоже из этой компании? Специалист? — с иронией спросила Гавайка, указывая взглядом на Мехцинского.
— Я вижу, что вы, панна, утратили пленительную мягкость обычаев своей родины. Исчезли тихие чары ваших улыбок. Вы уже прониклись хищнической сутью городской цивилизации.
Гавайка с удивлением на него взглянула. Она ничего не понимала, однако всё это ей ужасно нравилось.
— Я не могу пойти с вами в кино, — грустно ответила она, — потому что у меня есть парень. Только скажите, кто вы? Переплётчик? Говорите, как по-писаному.
Кубусь усмехнулся с очаровательной меланхолией.
— Я отброс человечества, — заявил он довольно драматическим тоном, — человек несчастный и подлый. Прощай, девушка с атолла!
— Не с атолла, а из Могельницы, — ответила Гавайка с неожиданным чувством юмора. Девушка была растрогана и пыталась укрыться за панцирем насмешки. На мгновение ей показалось, что она могла бы бросить всё и пойти за этим курносым парнем с весёлыми глазами, но тут же Гавайка прогнала эту мысль. «Несерьёзный тип, — утешила она себя. — Не такой, как мой».
— Подонок, холера на него, — буркнул пан Сливка. — Они все такие, бездельники, хулиганы! Добрый вечер, пан Крушина! — с сердечной улыбкой он помахал рукой Крушине, усаживающемуся в этот момент за столик в другом конце зала.
— Что? — насмешливо спросил худой тип в велосипедной шапочке. — Не нравится вам этот блондинчик, пан Сливка? Очень красивый парень, правда, Гавайка?
Гавайка не ответила, однако последовала взглядом за Кубусем, лавирующим между столиками.
— Пегус, — окликнул его Мехцинский, — иди сюда.
Кубусь подошёл к столику.
— Вот, прошу пан… — сказал Мориц.
Крушина и Кубусь подали друг другу руки.
— Я говорил о тебе этому пану, — обратился к Кубе Мориц. — Пан мог бы тебе помочь.
— И я мог бы помочь пану, — скромно улыбнулся Кубусь. — Никогда не знаешь, как сложится…
— Вы так думаете, пан? — Крушина был явно поражён этими словами.
— Мог бы, — подтвердил Кубусь. — Безусловно.
— Это герой, — похвалил его Мориц. — Он тебе пригодится.
— Только мелкой кости, — буркнул Крушина, меряя взглядом Кубу.
— Добро, — вежливо продолжал Кубусь. — Однако о чём вы, панове, говорите?
Тень тревоги пробежала по лицу Мехцинского. Крушина несколько растерялся. «Вербовка, сукины дети! — подумал он со злостью. — Пану председателю легко говорить, а если бы он знал, как тяжело вербовать».