Злые вихри
Шрифт:
– - Нтъ, я любилъ ея пніе и, къ тому же, мн слишкомъ жутко было мое одиночество. Я былъ не первой ея любовью. Когда я увидлъ, что ея увлеченіе мною остываетъ, что она близко и прямо подходитъ къ новой любви, я разошелся съ нею безъ всякаго сожалнія...
Въ передней раздался звонокъ. И Аникевъ и Вово даже вздрогнули отъ неожиданности.
– - Кто бы это могъ быть... ужъ почти двнадцать часовъ,-- проговорилъ Аникевъ, прислушиваясь.
Послышались шаги Платона Пирожкова, шумъ отпираемой наружной двери, потомъ тихіе голоса.
«Дятелъ» вошелъ со всми признаками смущенія и таинственности, скосивъ носъ на сторону.
– - Отъ
Вово не могъ усидть на мст отъ любопытства. Аникевъ разорвалъ конвертъ и сразу охватилъ глазами строки, написанныя знакомымъ, но непривычно неровнымъ, спшнымъ почеркомъ.
Лидія Андреевна писала:
«Соня провдала, что вы въ Петербург. Она больна. Съ нею какой-то странный, ужасный припадокъ. Она кричитъ не переставая и зоветъ васъ. Прізжайте не медля ни минуты.
Л. а.»
Аникевъ поблднлъ, бросилъ письмо князю Вово, схватился рукою за сердце и кинулся въ переднюю.
Вово едва нагналъ его внизу лстницы и, не говоря ни слова, втолкнулъ въ свою карету.
– - На Фурштатскую! скорй! скорй!-- крикнулъ онъ кучеру.
XXIII.
Соня, дйствительно, знала, что ея отецъ въ Петербург. Съ нею, дйствительно, сдлался къ вечеру нервный, почти истерическій припадокъ. Лежа въ кровати, она нсколько разъ принималась плакать, и когда ея француженка, черноглазая и курносенькая mademoiselle Ernestine, допытывалась у нея о причин этихъ рыданій, она отчаянно шептала ей:
– - Je veux voir papa! je sais que papa est `a P'etersbourg... je veux papa!.. papa!.. papa!..
Лидія Андреевна, однако, отлично знала, что ничего ужаснаго во всемъ этомъ нтъ, что двочка въ конц-концовъ успокоится и крпко заснетъ. Вернувшись въ двнадцатомъ часу изъ Михайловскаго театра и выслушавъ докладъ mademoiselle Ernestine, Лидія Андреевна только нетерпливо передернула плечами.
Но вдругъ ея мысли приняли новое направленіе. Она такъ заволновалась, что совсмъ изумила француженку, жившую въ дом уже три года и хорошо знавшую «le sang froid de madame». Она кинулась въ спальню Сони, испугала начинавшую засыпать двочку, довела ее до новыхъ слезъ и такъ приставала къ ней, что, наконецъ, Соня прошептала и ей свое признаніе:
– - Мн такъ ужасно грустно безъ папа... Я такъ хочу его видть!..
– - Успокойся, моя двочка,-- красиво произнесла Лидія Андреевна, еще полная впечатлніемъ только что виднной ею на сцен французской драмы и обнимая дочь:-- успокойся... я напишу ему сейчасъ же... и, можетъ быть, онъ прідетъ.
Она глубоко вздохнула, еще разъ прижала Соню къ груди и вышла изъ ея комнаты. Двочка, почти не знавшая материнской ласки, проводила свою мать изумленнымъ взглядомъ.
«Какъ это кстати!» -- думала Лидія Андреевна, присаживаясь къ письменному столику и стараясь писать «какъ можно тревожне».
Это, конечно, было очень кстати. Пріхавъ въ Петербургъ въ первый разъ посл своего разрыва съ женой, Аникевъ сталъ навшать Соню, и даже очень часто. Онъ ужъ усплъ, за время своихъ заграничныхъ скитаній, почувствовать и сознать въ себ нжную любовь къ дочери.
Пока Соня была мала, она почти совсмъ для него не существовала. Когда она стала подростать, онъ время отъ времени замчалъ ее, возился съ нею, ласкалъ ее и цловалъ съ присущей ему чисто женственной нжностью. Но порывъ
Когда въ его жизни появилась Алина и наполнила собою всю эту жизнь, Соня ушла еще дальше. Она вернулась только потомъ, гораздо поздне, среди его глубокаго одиночества въ залитой солнцемъ стран, на берегу южнаго моря. Это было такое время, что вдругъ замерло все прежнее, даже призракъ Алины пересталъ появляться.
Это была ночь, темная, зачарованная, душная ночь, спускавшаяся въ сердце, и среди этой ночи, неожиданно и явственно, раздался голосъ маленькой двочки. Она пришла и ужъ не хотла уходить надолго, возвращалась все чаще и чаще.
Къ великой радости Платона Пирожкова, Аникевъ приказалъ ему тогда укладывать чемоданы и объявилъ, что они возвращаются въ Петербургъ. И вотъ, вернувшись, онъ сталъ часто навщать Соню, и эти свиданія были для него полны тоски, грусти и новыхъ, еще неизвданныхъ имъ наслажденій.
Въ первое время Лидія Андреевна держала себя съ достоинствомъ и ничему не мшала. Она потребовала, чтобъ Аникевъ назначилъ дни и часы своихъ посщеній, и, ко времени его прізда, всегда узжала изъ дому.
Но долго такъ выдержать Лидія Андреевна не могла; къ тому же она замтила, что Соня, несмотря на всю подготовку, не чуждается отца, а каждый разъ ждетъ его прихода, какъ свтлаго праздника. Допускать такую «неестественность» было вовсе не въ ея планахъ.
Придя какъ-то въ назначенный часъ, Аникевъ засталъ Лидію Андреевну, и она объявила ему, что Соня гуляетъ съ француженкой, но скоро вернется. Онъ хотлъ было идти навстрчу двочк. Тогда Лидія Андреевна очень ласково попросила его въ свою гостиную, такъ какъ ей необходимо съ нимъ поговорить.
– - Мн кажется, говорить намъ не о чемъ,-- смущенно замтилъ Аникевъ:-- если же у васъ до меня какое дло, напишите мн, это будетъ всего лучше: я обдумаю и тоже письменно вамъ отвчу.
– - Нтъ, Михаилъ Александровичъ,-- опуская глаза, спокойно и ршительно перебила Лидія Андреевна:-- въ письм всего не скажешь, да и дла особеннаго нтъ, а просто я хочу потолковать съ вами о Сон... Надюсь, мы можемъ теперь говорить, не раздражая другъ друга. Пожалуйста, войдите...
Онъ, длать нечего, послдовалъ за нею, очень хорошо зналъ, что ничего путнаго изъ этого разговора выйти не можетъ.
Лидія Андревна начала:
– - Надюсь, вы согласитесь со мною, что чмъ меньше Соня задумывается надъ нашими отношеніями, тмъ для нея лучше.
– - Конечно!-- прошепталъ Аникевъ.
– - Очень рада, что вы со мной согласны. Видите ли, она ужъ начинаетъ удивляться тому, что вы не только не живете вмст съ нами, но и никогда не видаетесь со мною; когда вы прізжаете, я узжаю. Вы у насъ не завтракаете и не обдаете. Я длаю все, на что способна любовь матери въ такихъ обстоятельствахъ, я сглаживаю предъ нею все, лгу, вывертываюсь. Но очевидность слишкомъ бросается въ глаза, а Соня очень развита и вдумчива для своихъ лтъ. Придите мн на помощь. Ради нашего ребенка принесите и вы какія-нибудь маленькія жертвы. Я не хочу васъ лишать свиданій съ дочерью, я признаю ваши права... но... я не стану больше уходить изъ дому, когда вы здсь. Будемъ при Сон относиться другъ къ другу такъ, какъ будто ничего между нами не произошло. Мн это очень трудно; но я подамъ вамъ примръ. Останьтесь у меня сегодня обдать. Увряю васъ, что это крайне необходимо для Сони, сами увидите...